Что такое фондовая биржа

Как торговать на бирже

Что такое фондовая биржа

Как стать успешным трейдером

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Более 2 млн. клиентов из 150 стран. На рынке – с 1998 года. Выгодные торговые условия, ECN-счета с доступом к межбанковской ликвидности и моментальным исполнением, спреды – от 0 пунктов, кредитное плечо – до 1:1000, положительные отзывы реальных трейдеров.

Биггс Б. Вышел хеджер из тумана

Откровенный рассказ топ-менеджера крупной инвестиционной компании о работе управляющего хедж-фондом, в котором тщательно разобраны практически все типичные проблемы работы на финансовом рынке, а также проанализированы сложившиеся установки и догмы профессии. Данная книга, автора которой называют «живой легендой мира инвестиций», будет полезна для всех, кому интересно знать всю подноготную инвестиционного дела.

Какой брокер лучше?         Альпари         Just2Trade         R Trader         Intrade.bar        Сделайте свой выбор!
Какой брокер лучше?   Just2Trade   Альпари   R Trader

А. В. Джонс был пионером

В то время когда я поступил в Йельский университет, даже при том, что это был мирный период, военная служба была обязательна, и я выбрал курс обучения офицера ВМС. Я пережил два лета физической и умственной пытки страшных курсов командиров взводов и по окончании Йельского университета в июне 1955 года получил звание младшего лейтенанта морской пехоты США. Дальнейшее военное обучение на базе в Квантико продолжалось 10 месяцев и было еще более жестким. Затем меня посылали на Окинаву в качестве командира взвода морской пехоты. Это было мирное время, и я никогда не слышал ни одного вражеского выстрела. Мне нравились занятия по боевой подготовке, и я наслаждался жизнью морского пехотинца. После своего увольнения в 1958 году, подобно огромному числу других молодых парней, которые не знали, чем им заняться, я непродолжительное время преподавал английский язык в начальной школе городка Ландон, Вашингтон, полупрофессионально играл в футбол и пробовал написать свою великую американскую историю. Я не следил за фондовым рынком, хотя и с интересом наблюдал за ростом стоимости своего инвестиционного портфеля. Фактически я был настолько далек от вопросов экономики, что, когда тогдашний председатель Федеральной резервной системы, Уильям МакЧесни Мартин, пришел к нам на обед, и они говорили с моим отцом об экономике, я даже не потрудился послушать.

Тем временем мой самый младший брат Джереми, который окончил Йельский университет на три года позже меня, вернулся после двухгодичного обучения в лондонской Школе экономики. Он быстро получил работу на Уолл стрит в пенсионном фонде U.S. Steel & Carnegie, и внезапно я оказался отстающим и выпал из семейных разговоров за обеденным столом. Мне надоели игра в футбол и отказы издательств принять мои рассказы, поэтому я пошел к своему отцу и сказал ему, что хотел бы стать инвестором. Он мне ответил, что продолжит этот разговор после того, как я прочту от корки до корки большой классический труд Бенджамина Грэма «Анализ ценных бумаг». Я продрался через эти 600 страниц, делая заметки на полях и подчеркивая ключевые фразы. Когда я закончил, я вновь пришел к отцу. Он отобрал у меня потрепанный экземпляр книги с моими пометками и вручил мне новый со словами: «А теперь сделай это снова». Он хотел, чтобы я действительно усвоил принципы инвестирования в ценность, а заодно и убедиться в том, что мое решение стать инвестором было достаточно твердым.

Я был одним из лучших учеников своего класса в бизнес школе, и в 1961 году попал на Уолл стрит как аналитик компании Е. К Hutton. Серебряная ложечка во рту сыграла в этом свою роль, поскольку председатель Hutton – Силван Колеман – был очень близким другом моего отца. Мой крестный отец управлял Baker Weeks – самой лучшей исследовательской компанией того времени, и он также предлагал мне работать у него аналитиком. Я выбрал Hutton из жадности, поскольку они предложили мне более высокую зарплату: 7200 долл. против 6500.

В 1964 году существовала только одна хеджевая компания – A. W. Jones & Company. Она управляла приблизительно 80 млн долл., разделенными на два фонда. Фирма была создана Альфредом Винслоу Джонсом в 1949 году с капиталом 100 тыс. долл., который по большей части состоял из денег его жены. Сам Джонс чем только ни занимался: от дипломатической службы до журналистики, но без особого успеха. Он считал себя предпринимателем и интеллектуалом. Изучая социологию в Колумбийском университете, он опубликовал работу под мудреным названием: «Жизнь, Свобода и Собственность: История конфликта и измерение противоречивых прав».

В 1940 х годах Джонс был штатным журналистом в Time и Fortune. К середине 1960 х Альфред Джонс (никто не смел называть его Ал по той же причине, по которой никому и в голову не придет назвать Алана Гринспена просто Ал Гринспен) был богатым претенциозным снобом, но он не был марионеткой. Ему в голову пришла идея современного хеджевого фонда, представляющего собой частный фонд, использующий левередж для того, чтобы открывать как «длинные», так и «короткие» позиции по акциям, который активно управляет своими долгосрочными активами и берет плату за свою работу. До великого рыночного краха в Нью Йорке существовало множество фондовых пулов, ориентированных на открытие «длинных» позиций и использующих левередж, но отец рассказывал мне, что ни один из них не занимался систематическим управлением рисками, хеджируясь «шортами».

Еще вначале 1920 х годов Джон Мэйнард Кейнс в Лондоне управлял макрофондом, использующим и «длинные», и «короткие» позиции, но об этом я более подробно расскажу ниже.

Затем, в 1930 х годах Бенджамин Грэм основа л фонд под названием Graham Newman, которым он управлял, интенсивно используя свой подход к анализу ценных бумаг на основе их ценности и определяя самые дорогие и самые дешевые акции в основных отраслях промышленности. Этот фонд открывал «короткие» и «длинные» позиции с эквивалентной стоимостью в долларах. Результаты применения этого метода были не слишком впечатляющими. Он был недостаточно дифференцирован, а Бен Грэм, хотя и был превосходным аналитиком, возможно, слишком теоретически подходил к реализации своей навязчивой идеи об инвестициях в ценности. Его фонд часто «шортил» акции лучших компаний в отрасли и покупал худшие. Кроме того, Грэма, как и многих других инвесторов его поколения, по-видимому, слишком травмировал крах и его последствия, чтобы он стал использовать значительный левередж и рисковать.

Кстати, Альфред Джонс не позиционировал себя как инвестор. Он видел себя новатором, менеджером и собирателем талантов. Это действительно более точная его характеристика. Инвестиционный мир в 1960 х годах все еще пребывал в спячке, населенный трастами, собравшими большую часть денег и инвестирующими в стиле Рипа ван Винкля, Не существовало никаких правил по поводу конфликтов интересов для аналитиков. Джонс полагал, что, если бы ему удалось получать важную для рынка информацию и собрать под своим крылом несколько сильных, активных управляющих портфелем, которые могли бы быстро реагировать на поступающие новости, его фонд мог бы показать замечательные результаты в довольно патетическом соревновании со впавшими в летаргический сон трастовыми подразделениями банков. И он был убежден в том, что при таких условиях он смог бы брать с инвесторов своего фонда более высокую ставку комиссионных плюс 20% от прибыли.

В его компании A. W. Jones & Company работало несколько внутренних управляющих портфелем, но кроме этого он изобретательно использовал таланты аналитиков брокерских фирм. Например, если кто-то из аналитиков давал грамотные рекомендации, Альфред Джонс приглашал его или ее на завтрак и предлагал составить образец инвестиционного портфеля для A. W. Jones с тем, чтобы

Джонс мог подучить более полное представление о взглядах и возможностях этого аналитика. При этом договоренность состояла в том, что аналитик должен был звонить одному из трех управляющих компании Джонса всякий раз, когда он считал нужным произвести какие-либо обоснованные изменения в составленном им образцовом портфеле.

Взамен брокерская фирма, в которой работал аналитик, получала компенсацию в виде повышенных комиссионных, процент от которых предназначался непосредственно аналитику, поскольку в то время лучшие аналитики работали для розничных брокерских фирм и проходили регистрацию. Если образцовый портфель процветал, он получал свое реальное воплощение в компании A. W. Jones, а аналитик получал дополнительное вознаграждение. Такая система способствовала материальной заинтересованности аналитиков и в те времена считалась совершенно законной. Чем более высокие результаты приносил сформированный аналитиком портфель, тем большее вознаграждение получал его создатель. Джонс никогда не давал понять в явной форме, что он собирается использовать предложения аналитика или рекомендовать их своим клиентам, но всякий раз указывал на то, что платит аналитикам исключительно за работающие инвестиционные идеи, и что A. W. Jones & Company не может уделять меньшее внимание подробным академическим отчетам и научно-исследовательской работе. Кроме того, Джонс был безжалостен. Если составленный аналитиком портфель не работал, его автор оставался не у дел. Альфред Джонс раньше, чем кто-либо, понял важность применения аналитических исследований для инвестиционного бизнеса.

В 1966 году он сказал Кэролу Лумису из журнала Fortune , что продвигал модель парного трейдинга в рамках структуры управления рисками. Я думаю, что это вздор. В качестве основных методов Джонс использовал покупку информационного преимущества и передачу денег в управление умным молодым талантам. К счастью Эллиот Шпитцер в то время был еще в подгузниках.

В начале 1964 года я работал аналитиком в компании Е. F. Hutton немногим более трех лет и имел в активе несколько удачных попаданий. Мне, недавнему выпускнику Школы бизнеса, действительно повезло. Джонс в свое время учился в Гарварде на курс ниже моего отца и, так или иначе, он слышал обо мне. Как то раз он пригласил меня в свой клуб на завтрак со своим операционным директором. Его компания в то время еще не была известна, но она росла по экспоненте, ее составной инвестиционный доход составлял 28%, начиная с момента его образования в мае 1955 года. Первый вопрос, который задал мне Джонс, когда мы сели за стол, чтобы начать завтрак, был следующим: «Когда вы заходите в ресторанный туалет, вы моете ваши руки перед тем, как помочиться, или после?»

Я был ошеломлен. «После, сэр».

Он смотрел на меня с неприязнью. «Это – неправильный ответ. Вы мыслите банально и не рационально! Всегда мойте руки до, а не после».

Он сидел передо мной – пухлый, близорукий, аристократичного вида мужчина в возрасте около 55 лет и рассматривал мое резюме так, как будто я был одной из его лошадей. Его заинтриговало то, что я был офицером морской пехоты и играл в команде Йельского университета по регби. Он мало что знал о рынке, поэтому в основном интересовался моей биографией и моими ответами на свои странные вопросы. Позже я узнал, что его волновало только одно: могли ли люди, которые на него работали, приносить ему прибыль, а его интерес к моей родословной был связан только с заботой о повышении социального статуса своей компании в глазах инвесторов. На десерт он предложил мне создать виртуальный портфель.

В течение 1964 года я управлял своим образцовым портфелем и достиг довольно приличных результатов. Я также подружился с Диком Рэдклиффом, который был младшим партнером и портфельным управляющим в A. W. Jones. Дик был на девять лет старше меня и тоже жил в Гринвиче. Пятью годами ранее Джонс убедил его оставить работу в White Weld и перейти на полный рабочий день в его компанию. В начале января 1965 года Альфред Джонс начал давить и на меня, чтобы я ушел из Hutton и присоединился к его компании. Это была мучительная дилемма. Мой портфель, сформированный для компании Джонса, показывал очень хорошие результаты. Я приносил Hutton превосходную прибыль, и в конце

1964 года был произведен в партнеры, отчасти из за огромного размера комиссионных, которые A. W. Jones выплачивал моему работодателю. Я знал, что, если я откажу Джонсу, он забудет о моем существовании, что было бы для меня очень болезненно, поскольку работа на Джонса приносила мне половину моего заработка. Мне нравилось работать с его хеджевым фондом, но мне не очень нравился сам мистер Джонс.

Через некоторое время я рассказал Рэдклиффу о своей проблеме. В ответ он усмехнулся и сказал, что он утомлен капризами и деспотизмом Альфреда Джонса. В один из дней той весны мы завтракали вместе, и я предложил Рэдклиффу сформировать наш собственный фонд. Он воспринял мое предложение с восторгом и тут же решил, что наш фонд нужно разместить в Гринвиче. Мой отец тоже отнесся к этой идее благосклонно, но предупредил меня о том, что послевоенный сильный «бычий» рынок был близок к своему апогею. «Акции росли слишком долго и поднялись слишком высоко. Существует большая вероятность того, что теперь нас ожидает пяти или десятилетний рынок с тенденцией к снижению цен, – сказал он. – Вы должны быть готовы к такому повороту событий». В тот момент я не допускал возможности появления столь долгого падающего тренда и решил, что мой отец в своем понимании рынка застрял в 1930 х годах или просто стал слишком стар.

Альфред Джонс был разъярен, когда узнал о наших планах. Годом раньше другой его управляющий портфелем Карл Джонс уволился, чтобы организовать собственный хеджевый фонд City Associates. Поскольку каждый, кто работал на компанию Джонса (включая меня), получал щедрое вознаграждение, Альфред Джонс полагал, что мы должны быть обязаны ему по гроб жизни. Он тут же начал угро жать Рэдклиффу предъявлением иска за переманивание клиентов и нарушение условий контракта.

Тот год в мире хеджевых фондов ознаменовался многочисленными уходами помощников от своих возлюбленных хозяев в собственный бизнес. Известные управляющие хеджевых фондов, боги солнца, мастерски зарабатывающие огромные деньги, такие как Джордж Сорос, Луи Бэкон и Джулиан Робертсон, все были щедры в предоставлении своим талантливым сотрудникам значительной свободы действий. Однако крупные фонды непрерывно теряют своих лучших, наиболее одержимых молодых специалистов. Причиной тому отчасти деньги, но, главным образом, извечное желание «пору лить» собственным бизнесом и возможность самостоятельно принимать инвестиционные решения. Большие боссы бояться потерять своих ценных сотрудников, но, будучи сильными, самоуверенными людьми, имеют привычку держать управление портфелем в своих руках и окончательно определять его состав. «Тигрята» из Фонда Tiger Джулиана Робертсона и уважают, и обожают его, но это не останавливает их от увольнения, когда они решаются на создание собственных фондов. Но они действительно уважают Джулиана, поскольку он дает им опыт и закалку. Фонд Джорджа Сороса Quantum был для инвесторов вращающейся дверью. Хотя Джордж весьма уважаем как инвестор, он, как известно, является властным агрессором. А как может быть иначе?
Содержание Далее

Что такое фондовая биржа