Что такое фондовая биржа

Как торговать на бирже

Что такое фондовая биржа

Как стать успешным трейдером

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Более 2 млн. клиентов из 150 стран. На рынке – с 1998 года. Выгодные торговые условия, ECN-счета с доступом к межбанковской ликвидности и моментальным исполнением, спреды – от 0 пунктов, кредитное плечо – до 1:1000, положительные отзывы реальных трейдеров.

Биггс Б. Вышел хеджер из тумана

Откровенный рассказ топ-менеджера крупной инвестиционной компании о работе управляющего хедж-фондом, в котором тщательно разобраны практически все типичные проблемы работы на финансовом рынке, а также проанализированы сложившиеся установки и догмы профессии. Данная книга, автора которой называют «живой легендой мира инвестиций», будет полезна для всех, кому интересно знать всю подноготную инвестиционного дела.

Какой брокер лучше?         Альпари         Just2Trade         R Trader         Intrade.bar        Сделайте свой выбор!
Какой брокер лучше?   Just2Trade   Альпари   R Trader

Большой «медвежий» рынок и ад в моем животе

Как оказалось впоследствии, 1 июня 1970 года обозначило лишь первое «дно» на долгом пути падения рынка с 1969 по 1974 год. Почти половина наших партнеров выдала нам «черную метку», как это обычно делала потерявшая доверие к своему капитану команда пиратского судна. В течение следующего финансового года рынки оживились, и при росте промышленного индекса Доу Джонса на 29%, мы заработали 67% прибыли и смогли, таким образом, возместить все свои прошлогодние потери. Однако активы нашего фонда уменьшились, потому что многие инвесторы не смогли пережить трудные времена.

Кроме того, хеджевые фонды потеряли свой блеск. С 1970по1973 год многие хеджевые фонды потерпели крах и сгорели, потому что они открывали исключительно «длинные» позиции с высоким уровнем левереджа и в результате понесли огромные потери. Другие фонды погорели на венчурных вложениях в компании, которые оказались абсолютно неликвидными, когда настал момент истины. Еще одной популярной тогда среди фондов игрой было приобретение с существенным дисконтом частных размещений общественных компаний с так называемым приложенным инвестиционным письмом. Ценность этих компаний, как правило, была сомнительна, либо они отчаянно нуждались в финансировании. В течение несколько месяцев после приобретения хеджевый фонд повышал стоимость приобретенного актива до его рыночной цены, несмотря на то что он не мог быть продан. Позже, когда фонд получил право на продажу таких активов, оказалось, что на значительную их часть отсутствует спрос. Вхождение хеджевых фондов в акционерный капитал путем прямого инвестирования – это тема, которая сегодня меня волнует.

Весной 1972 года Morgan Stanley нашел для нас 10 млн долл. инвестиций в Европе и на Ближнем Востоке. В этой компании работали несколько моих близких друзей, с которыми я учился в Йельском университете или играл в футбольной команде Гринвича. Тогда Morgan Stanley была небольшим, очень высококачественным инвестиционным банком с невероятными финансовыми связями. Его старшие партнеры были несколько аристократичны, но они свято верили в полезность привлечения самых лучших и самых ярких личностей. В те дни Morgan Stanley не публиковал никаких исследовательских отчетов, не проводил сомнительных слияний и приобретений и не имел возможности размещать ценные бумаги. Вместо этого для каждого выпуска ценных бумаг, размещением которого он занимался, банк создавал по всей стране синдикаты региональных фирм. Большие брокерские фирмы принимали угрожающие размеры, поскольку они имели возможность проводить размещения и пытались развивать экспертизу в инвестиционном банкинге.

Для рынков ценных бумаг 1973 год был мрачным, и Morgan Stanley страдал из-за отсутствия активности на рынке размещения новых ценных бумаг. Работавшие в нем молодые партнеры, которые были моими друзьями, желали расти и совершенствоваться в новых областях. Первым шагом на этом пути, по их мнению, должно было стать развитие исследовательского направления и создание институциональной команды продавцов для получения рыночного преимущества. Я был их кандидатом, способным создать исследовательский отдели подразделение по управлению инвестициями. В мае 1973 года они предложили мне партнерство с 3% ной долей за 300 тыс. долл. и зарплату в размере 50 тыс. фунтов стерлингов. Я согласился на столь лестное предложение. В день, когда я стал частью этой компании, она имела 27 партнеров, 255 служащих и 10 млн долл. капитала. И в 1973 и 1974 годах банк Morgan Stanley работал с небольшими потерями и летом 1974 года тогдашний старший партнер Боб Болдуин своим приказом установил, что все путешествия, включая международные, должны быть только туристическими.

Фонд Fairfield Partners пережил «медвежий» рынок 1970 х годов и процветал до 1985 года, когда Рэдклифф и Мортон решили его закрыть.

Меня часто посещают три воспоминания из того времени. Первое – ощущение невероятной пустоты в животе, которое я почувствовал в тот июньский день 1965 года, когда мы потеряли 5% в первый же день работы своего фонда. Второе – усталость и отчаяние, сопровождавшие меня на протяжении ужасного мая 1970 года. Третье– не менее ужасный сентябрь 1974 года, когда цены на бирже падали день за днем. Это выглядело, как зеркальное отображение начала весны 2000 года, когда цены на технологические акции с каждым днем улетали все дальше в космос.

Теперь вновь перенесемся в 2003 год: мы настроены «по-бычьи», но нас не отпускает напряжение, происхождение которого становится понятным из следующих выдержек из моего дневника.

26 мая 2003 года. С приближением 2 июня напряженность растет вместе с рынками. Сегодня я проснулся в 3 часа ночи и при льющемся в окно лунном свете терзался мыслями о том, как мы будет инвестировать деньги после их поступления. Французы говорят, что между часом собаки и часом волка проходит итоговая черта. Это звучит романтично, но в моем случае это пробуждение просто указывает на наличие бессонницы. Меня мучает, что каждый указывает нам на то, что критически важно не потерять деньги за первые несколько месяцев работы. Это довод в пользу консервативной позиции. Вложить деньги в акции, которые после этого упадут на 10%, было бы для нас бедствием. С другой стороны, если мы не поучаствуем в растущем «ралли», наши инвесторы будут разочарованы, независимо от того, что они говорят сейчас. Опыт показывает, что самым правильным было бы сформировать комфортные для себя позиции и придерживаться их, а не заниматься тактическими маневрами. Мы все настроены «по-бычьи», так что собираемся открыть маештабные «лонги». Сегодня мы договорились о том, что каждый из нас троих до 2 июня сформирует свой вариант инвестиционного портфеля исходя из собственных представлений о размерах позиций, и что мы встретимся в воскресенье днем, чтобы обсудить подробности.

28 мая 2003 года. Похоже, мы начнем, имея стартовый капитал в 270 млн долл., не считая вклада Morgan Stanley и денег моей семьи, вместе с которыми паши активы составят 390 млн долл. Из пяти крупных источников денег, на которые мы рассчитывали изначально, реальным инвестором стал только один, да и тот вложил в нас только половину первоначально обещанной суммы. У других либо возникли юридические проблемы, либо они не укладывались по срокам. С другой стороны, было несколько очень приятных сюрпризов. Наш самый крупный инвестор, вложивший 40 млн долл., – Лондонский фонд фондов, и что самое странное, мы не можем даже вспомнить, что мы устраивали ему свою презентацию. Опыт поиска инвесторов показывает, что эйфория, возникающая сразу после проведения презентации, является эфемерной, и вы не можете рассчитывать на какую-либо отдачу Мне льстит и одновременно пугает тот факт, что в наш фонд вложилось так много моих друзей.

29 мая 2003 года. Сегодня я проснулся рано утром и, слушая гомон древесных лягушек, снова напряженно размышлял о нашем инвестиционном портфеле. Что нам делать после роста рынка, длившегося последние три месяца? Я продолжаю обдумывать свою версию нашего стартового портфеля. Я чувствую уверенность в том, что с нашим стилем и системой инвестиционного управления за последующие несколько лет мы сможем добиться хорошего результата. В конце концов мы делали это в течение долгого времени. Более всего меня пугает то, что наша судьба зависит от того, что случится в ближайший год, точнее говоря, в следующие семь месяцев, до 31 декабря. В краткосрочной перспективе на рынке вполне может случиться какая нибудь неприятность. В результате мы будем выглядеть неудачниками. Если по результатам первого года работы наша доходность будет низкой, капитал фонда сократится на 50%, и потребуется несколько лет успешной работы для восстановления доверия инвесторов и привлечения новых денег. Кто знает, доживем ли мы все вместе до того времени, и какой поток критики нам придется проглотить за этот период. Последняя из плохих новостей заключается в том, что крупный пенсионный фонд, который мы рассматривали в качестве одного из своих инвесторов, к 1 июня не собирается прекращать свои юридические мелкие придирки к условиям нашего сотрудничества. Сирил все еще болен. Сегодня прямо во время презентации в нашем офисе он потерял сознание. Действительно ли это проявление психосоматического заболевания? Акции вновь поднялись перед уикендом, а это еще более осложняет наше положение.

2 июня 2003 года. В субботу в Гринвиче я играл в теннис с Сэмом, молодым парнем, который работает в небольшом хеджевом фонде технологических акций, а в воскресенье с Филом, который уже много лет руководит собственным хеджевым фондом. Сэм умный, здравомыслящий и трудолюбивый парень. Каждую неделю он общается с 5 10 руководителями технологических компаний. Он говорит, что они все еще не видят реального роста объема заказов, поэтому он сейчас осуществляет частичные продажи. Раньше он занимался инвестициями на развивающихся рынках, но после дефолта в России переметнулся в технологический сектор. Я это называю из огня да в полымя. У него есть несколько интересных идей об инвестициях в развивающиеся рынки. Одна из них заключается в том, что местные жители в конце концов всегда получают больший доход, чем иностранцы. После паники, вызванной каким-либо политическим событием, местные жители будут радостно покупать акции по упавшим ценам. Однако не думайте, что в следующий раз вы сможете продать им ваши акции по высокой цене. Единственный подходящий для иностранных дураков способ выйти с прибылью из развивающегося рынка – это продать свои акции по более высоким ценам другим иностранным дуракам.

Фил, опытный менеджер хеджевого фонда, настроен «по-бычьи». Некоторых людей время и шрамы, полученные в инвестиционных сражениях, делают более слабыми. Но не Фила! После тенниса (он победил) мы уселись под тентом. Он сказал мне, что является самым крупным инвестором своего фонда, и что после многочисленных испытаний он пришел к выводу, что должен управлять активами фонда так, как если бы это были его собственные деньги. Другими словами, не принимать решения исходя из бизнес соображений, а действовать только как инвестор. Это очень своевременная мысль в свете того, что нам все время говорят о необходимости быть осторожными и при принятии инвестиционных решений прежде всего думать о том, как не потерять деньги за первые несколько месяцев работы. Я настроен «по-бычьи» и все более склоняюсь к тому, чтобы действовать в соответствии с этим настроем. Фил поймал «ралли» и с начала года поднялся уже на 25%.

Фил – бесстрашный парень. В январе этого года, после двух неудачных лет, он решил поднять ставку своего комиссионного вознаграждения, объяснив инвесторам, что это необходимо для удержания своих лучших аналитиков, до тех пор пока фонд не достигнет высшей точки. Иначе они уйдут в другой фонд, и инвесторы могут поплатиться за свою жадность, если 2003 год окажется успешным для рынка. Некоторые из его клиентов отреагировали на это так: «Вы заработали миллионы долларов в прошлые годы, поэтому теперь вам следует хорошенько порыться в своих глубоких карманах и найти там деньги на оплату ваших аналитиков, а не обращаться за этим к нам». Тогда Фил поставил на карту весь свой бизнес, открыв огромную по объему «длинную» позицию. Теперь это решение окупилось сторицей. Фил действительно управляет деньгами своих клиентов, как своими собственными средствами.

Что касается дополнительного вознаграждения, хеджевые фонды оставляют себе 20% от прибыли, полученной в течение года. Однако, очевидно, что если нет никакой прибыли, то нет и никакого поощрительного вознаграждения. Если фонд в текущем году фактически теряет деньги, менеджер остается без оплаты в следующем году до тех пор, пока потери не будут полностью возмещены и его инвестиционный портфель не выйдет в прибыль. Это так называемая высшая точка. Таким образом, после того, как Фил в течение двух лет работал с убытком, он получил значительный отрицательный баланс, без ликвидации которого у него не было возможности выплачивать своим сотрудникам приличное вознаграждение. Такая ситуация побуждает фонды, накопившие убытки прошлых лет, либо закрываться и реорганизовываться, начиная счет с нуля, либо выходить из бизнеса. Я считаю такую «перезагрузку» безнравственной, поскольку таким образом вы аннулируете дух вашего партнерства с инвесторами.

Однако некоторые искушенные инвесторы считают иначе, и если управляющий на протяжении многих лет показывал хорошие результаты, а затем, попав в полосу невезения, решил закрыть фонд, чтобы открыть новый, они вновь отдадут этому управляющему свои деньги при его рестарте. Такие инвесторы распространяют свою теорию о том, что рано или поздно все возвращается к своим средним значениям и на управляющих хеджевых фондов Во-вторых, они готовы держать пари, что управляющие, делающие новую попытку, отчаянно нуждаются в вознаграждении, а значит будут лезть из кожи в попытках добиться положительного результата. Чтобы быть последовательными, эти же инвесторы, вероятно должны забирать свои деньги из тех хеджевых фондов, которые в течение нескольких последних лет имели хорошую прибыль. Фактически именно это случилось с моим другом Джефом. Он показывал хорошие результаты управления фондом в течение многих лет а затем его фонд действительно «выстрелил», два года подряд зарабатывая 40% ную прибыль. И что произошло дальше? Некоторые из его инвесторов забрали деньги, потому что он работал слишком хорошо. Джефа это не слишком огорчило, поскольку его фонд имел достаточный капитал, но, тем не менее, это раздражало. Если вы в отличие от Джефа не бессмертны и не непотопляемы, такие повороты событий могут погубить ваш бизнес. Потерять инвесторов можно не только в том случае, если вы работаете плохо, но и тогда когда ваш успех слишком бросается в глаза.

Итак, после обеда я отправился в Нью-Йорк. Мы временно арендовали у моего друга Джона Левина помещения на четвертом этаже здания на площади Рокфеллера. Это место было темным, обшарпанным и древним. Ковер в комнате для переговоров сильно пахнет землей. Я чувствую удушье каждый раз, когда вхожу туда. Зато у меня, Мэдхава, Сирила и Дага есть персональные маленькие кабинеты с большими окнами, позволяющими видеть через верхушку деревьев все происходящее на площади. Окна открыты, и через них с площади доносятся звуки музыки и голоса певцов. После долгих лет проведенных в запечатанных клетках небоскребов, свежий воздух и уличный шум создают очень приятное ощущение. Возможно в конце концов, у нас будет повод потанцевать в этом ярком облаке музыки.

(На самом же деле в первый год своего существования мы переезжали три раза, и каждый раз наши жилищные условия улучшались, пока наконец мы не обзавелись собственным офисом – не роскошным, но удобным, с великолепным видом на Пятую авеню. При этом степень успешности нашей работы изменилась обратно пропорционально запущенности занимаемого нами помещения. Свои лучшие сделки мы провели, сидя в грязных, пахнущих землей комнатах на четвертом этаже. Неудача никогда туда не заглядывала.)

Когда я добрался до офиса, все уже были на месте, включая нашего трейдера Фила, аналитиков и Сюзанну – нашего офис-менеджера. Атмосфера была такой же, как в раздевалке команды перед большой игрой. Вы боитесь пропустить гол в первые пять минут игры. Вы знаете, что вам необходимо расслабиться и просто начать игру, но это легче сказать, чем сделать. В конце дня Сирил, Мэдхав и я встретились в зале для заседаний и в течение нескольких часов сравнивали варианты портфелей, которые каждый из нас подготовил. Они были удивительно похожи. Интересно, хорошо это или плохо?

Позже мы втроем отправились на ужин в дешевый итальянский ресторан, размещавшийся в Рокфеллеровском центре. Мы взяли приличную бутылку кьянти, и я провозгласил: «Итак, мы либо в конце начала, либо вначале конца». Сирил сказал, что это было довольно глубокомысленное утверждение. Кьянти делало свою работу, и у меня появилось ощущение, что мы – единая команда братьев по оружию, отправляющихся на войну, – мы против рынка и всех остальных.

Боб Фаррел, мой старый друг и соратник в сражениях за инвестиционное выживание, а также лучший технический аналитик из всех, кого я знаю, потому что он понимает реальный смысл истории рынка и его тайны, прислал мне по электронной почте этот замечательный отрывок из малоизвестной и давно написанной книги («Десять лет на Уолл-Стрит» Барни Винклмэна). Я распечатал три копии и вручил их каждому из своих партнеров.

Никакое обсуждение взаимосвязи биржевых цен с деловой конъюнктурой не может быть закончено без подчеркивания того обстоятельства, что в столкновении спекулятивных сил эмоции играют иную роль, нежели в процессах, протекающих в коммерческой или промышленной сфере. На Уолл стрит нет «Золотой середины», потому что спекулятивный механизм все приводит к избытку; даже реакции на взлете фантазии (sic!) и в глубинах отчаяния сопровождаются конвульсиями, которые отличают биржевую торговлю от более спокойных бизнес сфер. Тот, кто стремится связать движения котировок с текущей бизнес статистикой, равно как и тот, кто решительным образом игнорирует «заразность» биржевых операций, а также тот, кто не принимает во внимание технические причины взлетов и падений, должен быть готов встретиться с бедствием, потому что их суждения базируются на двумерном исследовании фактов и фигур в игре, которая фактически ведется в третьем измерении эмоций и в четвертом измерении мечтаний.

Автор, кем бы он ни был, понял главное. Биржевая игра ведется в третьем и четвертом измерении.

Возвращаться в Гринвич было уже слишком поздно. Мы пошли с Мэдхавом на его квартиру, где я выпил амбьен и с горем пополам заснул на кушетке в его библиотеке. Что ж, если завтрашний день будет особенно паршивым моментом для создания основы будущего успеха, от которой он так сильно зависит, значит, таковы капризы инвестиционной жизни и таково ее придирчивое к нам отношение.

Сейчас – это всегда самый неподходящий момент для вложения капитала. Трудно найти подходящее время для того, чтобы разобраться в третьем и четвертом измерениях.
Содержание Далее

Что такое фондовая биржа