Крупные ставки и инстинкт игрока

Вкладывал ли Кейнс свой капитал с таким азартом потому, что он нуждался в получении дохода? Судя по всему, его неинвестиционные доходы позволяли ему жить в достатке, но, возможно, не так роскошно, как он хотел бы. Кроме того, он любил азарт игры по-крупному. В своей самой важной работе «Общая теория занятости, доходности и денег» он применил следующую обличающую сентенцию. «Профессиональная биржевая игра невыносимо скучна и сверхтребовательна к любому, кто полностью лишен инстинкта азартного игрока; в то время как тот, кто обладает таким инстинктом, должен заплатить за свою увлеченность соответствующую цену». Кейнс любил биржевую игру, потому что она заставляла его мобилизовывать свой интеллект и интуицию в борьбе против рынков. Он был прав в том, что игра всегда невыносимо скучна и требовательна к тем, кто ее не любит. Я знал множество инвестиционных профессионалов, которые действительно не любили игру, и все без исключения они были в лучшем случае подмастерьями. Что касается использования неоправданно огромных кредитов, Кейнс отдавал себе отчет в том, что он делает, поскольку ему пришлось не менее трех раз: в 1920-1921, 1928-1929 и 1937-1938 годах – заплатить за свои пристрастия к высоким ставкам высокую цену.

Брак Кейнса оказался счастливым, и в 1930-е годы он стал вести еще более спокойный образ жизни. Но в то же самое время его работы становились все более креативными и важными. В 1936 году была издана «Общая теория занятости, доходности и денег». Книга должна была произвести огромный эффект. Он призвал экономистов стать практиками вместо того, чтобы быть сухими теоретиками. Мир в 1930-е годы характеризовался ужасным беспорядком, периодически разорялся депрессиями, дефляциями и необузданными инфляциями. Экономические катаклизмы стали первопричиной масштабных социальных беспорядков, которые расшатывали устои Европы и даже Соединенных Штатов. Кейнс предупреждал об этом в своих «Экономических последствиях мира», и теперь мир пожинал бурю, возникшую в результате политических ошибок. Проблема, к которой Кейнс обратился в своей новой книге, заключалась в вопросе, подходят ли унаследованные от прошлых поколений методы для лечения современных экономических болезней.

Его ответ был категоричен – нет! Кроме того, Кейнс сделал мощный и оптимистический вывод. Мировая экономика и социальная система разрушены не злом, а плохим экономическим управлением и глупым соблюдением устаревших доктрин, которые он назвал «классической теорией». «Те экономисты, – писал он, – которые полагают, что они полностью свободны от любых интеллектуальных влияний, обычно являются рабами идей некоего другого, давно умершего экономиста. Безумцы, находящиеся у власти, которые слышат потусторонние голоса, черпают свое безумие из некоторого академического источника, созданного каким-то бумагомарателем несколько лет назад».

Книга была чрезвычайно спорной и вызывала бурные эмоции.

Молодые экономисты в Гарварде, Йельском университете и Кембридже хвалили ее, в то время как старшие традиционалисты, видя нападки на их религию, были глубоко встревожены предлагаемыми радикальными экономическими методами и отвергали их, как ересь. Артур Пигу выразился следующим образом: «Мы наблюдали стрелка, целящегося в луну. Отбросив суждения о его меткости, мы можем восхититься его виртуозностью». Пол Самуэльсон 10 лет спустя писал: «Это ужасно написанная и плохо структурированная книга... Она представляет собой выплеск высокомерия, злобы и спорных выводов... Она изобилует недоговоренностями и беспорядочностью... Вспышки проницательности и интуиции теряются среди утомительной алгебры. Бели же удается продраться через все эти недочеты, мы обнаруживаем, что выводы автора очевидны и в то же самое время блещут новизной. Короче говоря, это работа гения».

Книга выступила против идеи стимулирования экономики дефицитом финансовых средств. Кейнс утверждал, что полная занятость в зрелых капиталистическихэкономиках может быть обеспеченатолько с помощью увеличения правительственных расходов. В периоды экономических спадов правительства должны сознательно увеличивать бюджетные расходы, чтобы создавать спрос на продукцию. Бюджет правительства не должен существовать исключительно ради обычного финансового планирования расходов и доходов, а быть главным инструментом для стабилизации национальной экономики. Дефициты и профициты должны использоваться для регулирования роста экономики. Кейнс заявил, что дефицит бюджета – это далеко не всегда плохо, какой бы ересью ни считали это мнение многие экономисты. Он утверждал, что проекты, создающие рабочие места, способствуют увеличению доходов и стимулируют спрос. Эта идея, называемая ее поклонниками методом захоронения денег , а ее критиками параграф о мусоре , вызвала многочисленные споры.

Почему бы Казначейству не заполнить старые бутылки банкнотами, захоронить их на подходящей глубине в вышедших из употребления шахтах, которые доверху заполнены городским мусором, и позволить частному бизнесу без каких-либо ограничений со стороны властей выкапывать спрятанные деньги... это приведет к созданию новых рабочих мест, увеличению реальных доходов населения и росту капитализации.

На ход мыслей Кейнса и его анализ, безусловно, повлияла Великая депрессия. Он приписывал большую часть вины за депрессию и дефляцию, которые потрясли мир, непотраченным сбережениям, что получило название парадокс бережливости. «Чем более мы добродетельны, тем выше уровень нашей бережливости, чем более ортодоксально наше отношение к национальным и личным финансам, тем сильнее сокращается прибыль, когда процентные ставки повышаются относительно предельной эффективности капитала».

В здоровой экономике инвестиции должны осуществляться непрерывно. «Древние египтяне, – писал он, – приняли вдвойне удачное решение о строительстве пирамид и поиске драгоценных металлов. Плоды их труда не могли использоваться и удовлетворять человеческие потребности, а, значит, не позволяли экономике набирать вредный жир изобилия». То же самое можно сказать и о строительстве соборов в Средние века. Но, как говорил Кейнс, две пирамиды и две панихиды вдвое лучше, чем одна, «чего нельзя сказать о двух железных дорогах от Лондона до Йорка». Ключевой мыслью в этих рассуждениях было утверждение о вреде изобилия.

Идеи Кейнса легли в основу современной макроэкономики, и фактически вся последующая работа в этой области была направлена на их развитие. Мозговой центр Рузвельта интуитивно понял его концепцию бюджетных расходов, стимулирующих спрос и занятость. Последователи Кейнса, опираясь на его труды, стали движущей силой процесса, который привел американскую экономику от депрессии к полной занятости. Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимировали мир. Хотя скептики утверждают, что мировую экономику спасло не кейнсианство, а Вторая мировая война.

Кейнс полагал, что в богатом обществе капиталовложения не будут адекватны росту экономики из-за ярко выраженной склонности людей к накоплению. Он также был пессимистически настроен в отношении падающего коэффициента рождаемости в 1930-х годах. Этот факт заставлял его волноваться о возможности наступления «долгосрочного застоя» и неспособности зрелых экономик выдержать восстановление. Обе этих проблемы и сегодня все еще представляют серьезную опасность для Европы.

Может быть, серьезное падение рождаемости в Японии, которое сейчас является причиной столь пессимистичных взглядов на долгосрочные перспективы экономического роста этой страны, является следствием 15 трудных лет? Кейнс в своем комментарии, сделанном в 1933 году во время инаугурации Рузвельта, не минимизировал серьезность угроз для экономики в период Великой депрессии. «Даже я вряд ли бы знал, что следует сделать для спасения, если бы был президентом, хотя я надеюсь, что если это все-таки случится, я смогу справиться с задачей». В 1933 году Кейнс написал президенту открытое письмо, которое было опубликовано в New York Times. В этом обращении он защищал идею увеличения национальной покупательной способности за счет бюджетных ассигнований, финансирования займов, то есть уже упоминавшуюся выше идею закапывания денег в мусоре.

В теории Кейнса заложено блестящее понимание фондового рынка, который он сравнил с гипотетическим конкурсом красоты, по условиям которого главный денежный приз достанется тому участнику, который точно предскажет, какое из представленных на фотографиях лиц будет признано наиболее красивым.

Это не тот случай, когда претенденты на приз должны выбирать тех, чье лицо по их субъективному мнению является самым симпатичным, ни даже тех, чье лицо является таковым по усредненным стандартам. В данном случае мы переходим на третью ступень, где наш интеллект направлен на то, чтобы выяснить, каковы усредненные оценки ожидаемых усредненных мнений других участников этого соревнования. И я вполне допускаю, что в зтой игре есть те, кто в своих стратегиях достижения успеха взбирается и на четвертую, и на пятую, и на более высокие ступени анализа.

Кейнс достиг и интеллектуального, и финансового благосостояния в 1930-х годах. Его доход как академика, лектора и писателя был скромен и, вероятно, составлял максимум 200 тыс. долл. в год в сегодняшних масштабах цен. Покупая качественные акции, когда цены на них существенно падали, он смог сколотить солидный капитал. Правда, к концу 1929 года он потерял большую его часть, но к 1936 году его личное благосостояние возросло до более чем 500 тыс. фунтов стерлингов или примерно до 45 млн долл. в сегодняшних ценах. Чистая стоимость его активов с 1930-го и до конца 1936 года увеличилась в 23 раза. За этот же период американский фондовый рынок утроился, а британский лишь незначительно приподнялся. Инвестиционные портфели его клиентов, которыми он управлял, и среди которых были фонд Кембриджа и страховые компании, по своей доходности также значительно превзошли фондовые индексы и показатели других управляющих. Чем больше свободы предоставлялось Кейнсу в вопросах управления клиентскими инвестициями, тем лучших результатов ему удавалось достичь. Однажды он пожаловался, что убеждение членов инвестиционного комитета одной из страховых компаний в достоинстве тех или иных акций занимает у него столько времени, что к тому моменту, когда они, наконец, давали свое согласие на сделку, совершать ее было уже слишком поздно.

Содержание

Далее