|
||||||||
Какой брокер лучше? Альпари Just2Trade R Trader Intrade.bar Сделайте свой выбор! | ||||||||
Какой брокер лучше? Just2Trade Альпари R Trader | ||||||||
ГЛАВА 6. Мучительные гастроли. Кровь, пот, мытарства и слезы. Великий Питер: инвестиционный нимфоманВ этой главе представлен дневник моего гастрольного турне. Это хроника мучений и унижений, которым я подвергался в процессе поиска денег для нашего нового хеджевого фонда. Кроме того, здесь приводятся мои рассуждения о проблемах, возникающих при организации новых хедж фондов, и мои воспоминания о более ранних инвестиционных приключениях. Великий Питер: инвестиционный нимфоман 5 апреля 2003 года. Сегодня звонил один из инвестиционных банкиров. Легендарный арбитражер, работающий с прямыми инвестициями в капитал – Великий Питер – заинтересовался возможностью вложения в наш фонд небольшого количества денег. Конечно, я слышал о Великом Питере, эпическая история его взлета из толпы кливлендских синих воротничков на предельном усилии воли, напряжении умственных способностей и злости хорошо известна. Даже просто слух о том, что он вкладывает в наш фонд, мог обеспечить нам известность. Я был взволнован. Просторная приемная офиса Великого Питера была украшена огромным восточным ковром и прекрасной старинной мебелью. «Питер поглощен идеей вхождения в компанию Blind Brook. Он считает бизнес розничных банковских услуг очень перспективным, – доверительно сообщил ожидающий здесь же инвестиционный банкир. – В другой комнате у него в книжном шкафу стоят тома английских классиков, но на самом деле это только муляжи». На облицованных панелями стенах была изображена охотящаяся лиса. Молодой человек с хриплым голосом принял наши пальто. «Бывший спецназовец, – указывая на него глазами, прошептал мне на ухо инвестиционный банкир. – С тех пор как Питер прочитал, что Билл Гейтс нанимает в качестве телохранителей исключительно бывших сотрудников спецслужб, он тоже взял к себе несколько таких парней. Он помешан на историях о рыцарях плаща и кинжала. Кодовые имена, маскировка, защищенные от прослушки телефоны. Очень похоже на прием в ЦРУ». Поскольку наше ожидание затянулось, банкир продолжил рассказ о Питере. «Это очень жесткий и конкурентоспособный парень. Он играет с огнем. В колледже он занимался борьбой и перед соревнованиями съедал столько чеснока, что от него начинало ужасно разить. Теоретически это должно было мешать его сопернику. Этот парень – одержимый эгоцентрист. Он стремится быть невестой на каждой свадьбе и покойником на каждых похоронах. Он – единственный из знакомых мне пятидесятилетних миллиардеров, который все еще жульничает при игре в гольф. Маньяк многозадачности и избыточности. Всегда пытается делать не менее двух дел одновременно. Я слышал, что в его лимузине есть встроенный велотренажер, так что он может заниматься спортом, читать документы, смотреть CNBC и ехать на работу в одно и то же время. Говорят, он спит не более четырех часов в сутки. Устроил у себя настоящий трудовой лагерь. Половина его аналитиков кончила в коммунах Орегона». Один из «спецназовцев» проводил нас в офис Питера – огромную комнату с панорамным окном, из которого просматривался горизонт, и массивным сооружением в центре, которое было наполовину столом, наполовину пультом управления. Здесь не было стульев, однако в углу стоял спортивный тренажер. Сам Питер оказался худощавым, сильно загорелым мужчиной. На нем не было пиджака, зато был красивый галстук «Графиня Мара» и красные подтяжки. «Добро пожаловать в мир “Звездных войн” – сказал он, манипулируя тумблерами на консоли своего встроенного пульта управления, где многочисленные экраны высвечивали цены, раскрашенные в разные цвета. Экраны нижнего ряда были разделены на 20 секций, в каждой из которых можно было увидеть рабочее место аналитика или трейдера. Питер показал нам, что он может общаться непосредственно с любым из своих сотрудников или вывести его изображение на большой экран. Он говорил быстро и эмоционально. «Они не могут ускользнуть от моего внимания и не могут видеть меня, если я этого не пожелаю. Я уволил одного бездельника, который в рабочее время несколько раз поковырял в своем носу. Дисциплина и контроль – вот рычаги управления этим бизнесом». Зазвонил телефон. Мы могли слышать обрывки разговора, который, как мне показалось, касался чьей-то жены. Питер резко бросил трубку. «Эти корпоративные недоучки пытаются блокироваться со мной, они бы лучше готовились к отправке на войну! – закричал он. – Мои парни могут накопать для меня любую информацию, и я ей воспользуюсь. Жена председателя дурачится с теннисистом, – продолжил он с отвращением, – и теперь они думают, что могут избежать неприятностей, если коронуют меня. Что за этим стоит? Гарвардско Йельские игры? Тот слизняк не посмеет даже показаться на Августе, если я приму меры». Казалось, инвестиционному банкиру очень понравились слова хозяина кабинета, несмотря на то что сам он, насколько я знал, был выпускником как раз Йельского университета. «Проучите их, Питер. Именно это делает Вас великим. Как они могут называть Ваш фонд стервятником, который ничего не производит, когда Вы занимаетесь таким креативом? Крупные компании не должны управляться клоунами, жены которых западают на парней в коротких штанах. Вы – олицетворение рыночной экономики, Вы находитесь на переднем краю преобразований к лучшему природы капитализма и всей Америки». Питер кивал и смотрел на меня. «Теперь скажите мне, чем вы занимаетесь? Чего вы хотите?» Я начал сокращенную версию своего обычного рассказа о фонде Traxis, но он резко оборвал меня. – Сколько позиций вы обычно имеете в своем портфеле? – Где-нибудь между 20 и 25. Мы используем левередж, поэтому хотим иметь некоторую диверсификацию. – Я не верю в диверсификацию. Я не люблю разные сорта вин одинаково, так почему я должен применять уравниловку для своего инвестиционного портфеля? Нужно любить собственные позиции и открывать их с использованием кредитного рычага, иначе ваша работа – это всего лишь тренировка. Все дело в борьбе жадности против страха, а управление рисками – пустая трата энергии. Я отвечал невразумительно. Он продолжал: «Мой хозяин – мой кошелек! И вам лучше в это поверить! Продается все, кроме моих детей и, возможно, моей жены. Я – инвестиционный нимфоман. Выигрывает тот, кто имеет больше денег на день своей смерти. Но при этом я хочу принести пользу миру. С учетом той суммы денег, что я жертвую, именно я должен быть опекуном Музея естествознания и Фонда Форда, а не те жмоты, что сидят в их правлениях». Он пристально посмотрел на меня. «Знаете ли вы, сколько денег я жертвую благотворительным религиозным обществам на финансирование обучения черных детей, на исследования реинкарнации? Пресса никогда не пишет об этом. Они болтают только о том, сколько людей я убиваю, когда скупаю компании. Это – заговор». Внезапно его настроение изменилось. «Но мне нужно работать. Спасибо за то: что посетили меня. Удачи!» Телефон снова зазвонил. «Исследования реинкарнации, – с отвращением произнес инвестиционный банкир, когда мы ожидали лифт. – Вероятно, он интересуется этим, чтобы узнать, как ему в следующей жизни воспользоваться своими нынешними деньгами. Удачи». В том, что сегодня каждый желал мне удачи, было что-то зловещее.
|
||||||||
|