Суперзвезда Ян спит со своим инвестиционным портфелем и скрипит зубами во сне

Похожий случай произошел и с Яном. Я написал эту главу шесть месяцев назад, поэтому учитывайте это, когда будете ее читать. В течение двух лет работы в Morgan Stanley я и еще двое моих коллег сидели с Яном в одном офисе. Это худой, аскетически выглядящий мужчина с бритой головой. Ему около 40 лет и у него яркий аналитический ум. Кроме того, он отличается быстрой и неистовой речью. Мы все четверо в течение долгого времени были хорошими друзьями. Я думаю, что я успел узнать Яна достаточно хорошо. Он серьезный и истинный сторонник инвестиционной науки. Его можно назвать хеджевой версией Говарда Рурка, героя романа Эйна Рэнда «Источник». Человек, пытающийся любой ценой познать суть своей профессии.

Ян учился в Беркли, а затем, так же как и мой партнер Сирил, работал аналитиком в банковском трасте. Он отработал там пять лет, пока мой другой партнер Мэдхав не соблазнил его присоединиться к группе, занимающейся в Morgan Stanley инвестициями на развивающихся рынках. В этой сфере Ян добился выдающихся результатов. К концу 1990 х годов он был уже исполнительным директором й руководил в Morgan Stanley существенно расширившимся и прибыльным направлением инвестиций на новых рынках. Мы оценивали его как молодую суперзвезду, и поскольку 2000 й год подходил к концу, я сделал все возможное, чтобы ему заплатили большие деньги, потому что он имел огромный потенциал и был очень нужен для нашего бизнеса. В конце 2000 года Ян получил огромную премию.

На следующий день после получения зарплаты за январь 2001 года он пришел ко мне и застенчивым, но очень сладким голосом поведал, что решил уволиться, чтобы основать свой собственный глобальный хеджевый фонд. Я был разочарован, немного обижен и очень удивлен. Я почувствовал, что меня использовали, но с другой стороны, именно в этом и заключается игра с выплатами компенсаций ценным специалистам. Активно пытаясь отговорить его от этой затеи, я указал ему на все, что он теряет. Что заставляет его уйти? Я знал, что у Яна была жена и трое маленьких детей, что он купил небольшой дом в Хамптоне и квартиру в Нью Йорке, и что у него нет никакого реального капитала для создания собственного хеджевого фонда. Я убеждал его, что он не обладает достаточным кредитом доверия для привлечения инвесторов. Почему бы ему не остаться в Morgan Stanley еще на несколько лет, заработать и поднакопить побольше денег и знаний о глобальных рынках с тем, чтобы сколотить более солидный капитал, если уж мечта о своем хеджевом фонде крепко засела в его сердце? Конечно, я надеялся, что через какое то время, он придет в себя и останется на месте.

Но все было напрасно. Он был непреклонен и не желал принимать во внимание никакие доводы о том, во что ему обойдется стать настоящим глобальным инвестором. А потери оказались очень высоки. В связи с увольнением он не получил более миллиона долларов бонусных выплат. Уже через месяц он понял, что зарабатывать деньги, не имея активов, почти невозможно, и даже при их наличии за прибыль приходится бороться. Чтобы получить некоторый начальный капитал, этот маньяк продал свою квартиру и дом в Хамптоне и перевез все свое семейство на съемную квартиру. Один Бог ведает, в какой строгости он их держал. Он открыл свой фонд в марте 2002 года с грошовым капиталом в 8 млн долл.

Инвестиционный стиль Яна заключался в комбинации вложений в акции и другие активы. Он покупал и продавал облигации, валюты, товары, индексы и отдельные акции. Первое время его работа приносила как положительные, так и отрицательные результаты. Через несколько лет он немного вырвался вперед и даже превзошел индекс S&P 500 после того, как ему удалось заработать на индексе MSCI. Однако показатель эффективности его работы был нестабилен. В один месяц он мог получить 10% прибыли, а затем в течение трех или четырех месяцев, наоборот, терять по 3 или 4%. В ноябре 2004 года он сделал 17%. Его капитал теперь составлял около 25 млн долл., но ему не удалось привлечь сколько нибудь существенных денег, насколько я понимаю, из за своей зависимости от рыночной конъюнктуры. Кроме того, как истинный пурист, он не желал иметь дело с инвесторами, которые в обмен на вложение средств требовали от него поделиться монопольным правом управления его фондом.

Мне нравится одержимость Яна. Он спит со своим инвестиционным портфелем, и его жена говорит, что бывают ночи, когда он во сне скрипит зубами. Его хеджевый фонд единственный, кому я доверил деньги своей семьи. Я вложил в него деньги, потому что на меня производят сильное впечатление не только его умственные способности, но и его убежденность, его дисциплина и интеллектуальная чистота. В итоге Ян пришел к выводу, что в Morgan Stanley он позволял другим эксплуатировать свое время вместо того, чтобы распоряжаться им самостоятельно.

«Работая в Morgan Stanley, – говорил он, – мне приходилось отвечать на телефонные звонки, слушать болтовню аналитиков, посещать завтраки и обеды, встречаться со стратегами, которые тоже хотели со мной поговорить. Все они задавали мой распорядок дня. Я достаточно хорошо воспитанный парень и мне не свойственно грубо перебивать собеседников. Но мне нужны факты, а не мнения. Я пришел к выводу, что потратил бы свое время с гораздо большей пользой, не встречаясь с кем либо, а читая газеты, специализированные журналы, изучая факты и проводя исследование рынков. Чтобы сосредоточиться, мне необходимо уединение и свобода действий для того, чтобы немедленно отказаться от всего, что является ненадежным или несоответствующим моим инвестиционным тезисам».

И именно этим он стал заниматься. Он читает и анализирует целый день. Ян никогда не принимает решений, не подкрепленных соответствующим исследованием. Он похож на монаха отшельника, сидящего в своей келье и докапывающегося до истины. Означает ли это, что он собирается стать чемпионом среди менеджеров хедж фондов? Не обязательно, но он избрал для себя правильный путь к победе, и я готов поставить на него собственные деньги.

Постскриптум: апрель 2005 года. Сегодня Ян пришел ко мне и сообщил, что после мучительных раздумий, в которых он пребывал в течение последнего времени, он решил вернуть деньги своим инвесторам; иными словами, он собрался закрыть свой фонд. Я был потрясен. Я знал, что ему пришлось нелегко в последние несколько месяцев. В начале марта он подумал, что на фондовых рынках начался сильный рост, и закрыл свои короткие позиции за день до того, как рынок перевернулся и падал 11 дней подряд. Я знал, что за первые четыре месяца 2005 года он потерял 16,5%, но прежде ему приходилось отыгрывать и более значительные неудачи. В конце концов в 2004 году ему удалось подняться на 22%, потеряв более 10% в том же году. С момента создания фонда с учетом всех выплат его инвесторы все еще имели прибыль около 10%, в то время как индекс S&P 500 за тот же самый период прибавил 12,65%. Не блестящая работа, но ведь и не самая плохая.

Яна лишает уверенности в себе зависимость доходности его фонда от рыночной конъюнктуры. Это фактически лишает его возможности привлечь активы. Но он говорит, что причина, по которой он решил закрыть свой бизнес, заключается не в этом. Дело в том, что постоянное давление и стресс, связанные с работой на рынке, стали для него невыносимыми. Каждое угрожающее его позициям движение рынка разрывает его изнутри. Он работает один, в изо ляции, но в данный момент он не чувствует в себе достаточной эмоциональной и финансовой стабильности, чтобы пережить накопившееся напряжение. Возможно, если бы он имел инвестиционного партнера, с которым можно было бы разделить навалившееся бремя, все было бы иначе.

Уинстон Черчилль, испытавший и серьезные карьерные падения, и неоднократные приступы депрессии, рассказывал об этом ощущении невероятного уныния, приходящего незванно и тяжело наваливающегося на грудь. Существует инвестиционное уныние, которое поселяется в вашей груди и начинает терзать вас и среди ночи, и в субботу утром, и солнечными весенними днями. От него практически невозможно избавиться. Оно отравляет вашу жизнь. Все мы время от времени испытываем подобные чувства, но Ян за последние три года сталкивался с ними слишком часто. В своем последнем обращении к инвесторам он написал: «С психологической точки зрения совершенно очевидно, что я так и не смог оправиться от последствий того, с чем мой фонд столкнулся в первые семь месяцев своего существования. Самый тяжелый за последние 30 лет истории фондового рынка семимесячный период не мог стать подходящим временем для начала жизни хеджевого фонда. Даже тогда, когда нам удалось встать на ноги, я все еще оставался травмирован неудачами начального периода и, пугаясь собственной тени, был постоянно готов немедленно закрыть все свои позиции... Находясь под воздействием этого негатива, я должен был вести бизнес, нацеленный на улучшения в средне и долгосрочной перспективе. Но эта внутренняя неуверенность может часто просачиваться в психологию инвестиций и заставлять действовать с постоянной оглядкой на прошлое, что едва ли послужит тем твердым фундаментом, который необходим для принятия правильных среднесрочных инвестиционных решений.

Я убежден, что Ян – победитель. В данный момент он полностью опустошен. За последние три года у него был всего один выходной день, но теперь он планирует заняться осмыслением того, чему он хотел бы посвятить оставшуюся часть своей жизни. На протяжении нескольких лет он проводил все свое время, уставившись в экран и читая фондовые новости. Неприятность состоит в том, что есть еще 1000 других одержимых людей, которые продолжают заниматься тем же самым. Это занятие стало постоянным для очень многих проигрывающих трейдеров, но Ян больше не хочет идти этим путем. У него все будет хорошо. Он собирается победить свою депрессию. Ян счастлив в браке и любит своих троих маленьких сыновей, но он рассказал мне, что в прошлом его семейные отношения сильно страдали из за работы. Постоянное давление, предпочтение работы в одиночку, плюс жестокая рыночная среда изматывали его полностью. Что же касается меня, почувствовал ли я, что Ян предал меня уже во второй раз? Да, это так».

Содержание

Далее