Глава 10

К осени 2000 года мы наняли двух молодых ребят. Их зовут Роб и Чад, обоим около двадцати, и им нужно выучить еще больше, чем нужно было выучить мне, включая проверку расхождений и перепроверку данных по сделкам. В их глазах я каждое утро вижу беспокойство. Рынок все лето пытался восстановиться после лопнувшего пузыря. «Галеон» взял паузу в торговле. У нас нет трехкратной прибыли, как раньше, даже близко нет. Но теперь мы ворочаем миллиардами, так что нам это и не нужно.

И хотя я многое сделал за то короткое время, что работаю в «Галеон», я все еще не совершил какую-то крупную сделку, и мне не удалось наладить регулярный приток информации. И вот однажды на телефоне загорается лампа звонка от «Лиринк Свон». Это маленькая брокерская фирма в Бостоне. Они специализируются на медицине. Я – единственный, кто отвечает на их звонки, остальные думают, что от них толку нет. И я начинаю думать то же самое. У нас в отделе есть сокращения, которыми мы пользуемся. Брокеры, которые звонят, – это либо «МК», либо «ТК», то есть мой клиент или твой клиент. По умолчанию все «мои клиенты» – это те люди, с которыми никто другой говорить не хочет. То есть я как бы собираю всех неудачливых трейдеров по продажам. И в нашем отделе я все еще занимаю самую низкую позицию, за исключением Роба и Чада, которые не разговаривают вообще ни с кем. Но есть одна забавная вещь в этих неудачливых трейдерах: среди них регулярно находится какой-нибудь алмаз.

Помимо этого, наше контактное лицо из «Лиринк» – забавная девушка. Она лучше всех рассказывает сплетни. Каждый раз, когда она в Нью-Йорке, мы куда-то ходим вместе. Я беру трубку после первого звонка. Она в полной панике. Говорит что-то об «Эли Лилли», но я не могу разобрать, о чем она там бормочет. После того как я положил трубку, я не могу прекратить думать о ее звонке. И дело не в том, что она сказала, а как она это сказала. Что-то мне подсказывает, что я должен перезвонить. Я так и делаю, и она точно в такой же панике, как и во время первого нашего разговора. «Расскажи мне еще раз, но в этот раз медленно», – говорю я. «Эли Лилли» появились на ленте, – отвечает она, и ее слова наконец разборчивы. – Они снимают с продажи «Дженерик Прозак».

«Хорошо», – говорю я, надеясь услышать продолжение. Ну и что с того, что «Эли Лилли» снимает с продажи какое-то лекарство? Они все время это делают. «Дженерик Прозак» – очень легкие деньги для них.

«Ты не понимаешь, – говорит она. – «Сепракор» в прошлом году продал этого лекарства на двадцать два миллиона семьсот тысяч долларов и рассчитывал получить пятьдесят-сто миллионов в качестве компенсации за использование патента «Дженерик Прозак» к две тысячи третьему году». А теперь я совсем потерялся. «Подожди, – говорю я. – Так это «Эли Лилли» проводит сделку или «Сепракор»?» «Сепракор», – говорит она. – Они партнеры с «Лилли», развивают вместе «Дженерик Прозак». «Сепракор» в заднице».

А теперь все сходится. «Сепракор» – партнер «Эли Лилли», который прекращает с ним сотрудничество. У «Сепракор» фактически нет ничего. Цена их акций должна серьезно опуститься. Я звоню своему трейдеру из «Сити Групп» и покупаю 500 опционов «пут» SEPR («Сепракор»), эквивалент перевода 50 тысяч акций в «короткие» позиции. Акция в начале дня торговалась в районе 120 долларов, а сейчас – в районе 105 долларов. Цена уже опустилась больше чем на 10 процентов. Трейдеры по медицинским акциям с продающей стороны начинают звонить мне и спрашивать, почему SEPR «убивают». «Я точно не знаю», – отвечаю я. Я покупаю еще 500 опционов «пут»; цена опускается на 5 долларов. Я покупаю еще 500. Акции теперь торгуются в районе 99 долларов. Я не знаю, насколько сильно должна опуститься цена, но если они ожидали 50–100 миллионов в качестве процентных отчислений, а сейчас цифра 0, то цена наверняка должна серьезно упасть. Я покупаю еще 500 опционов «пут». Теперь у меня «коротких» позиций в эквиваленте 200 тысяч акций по средней цене в 99 долларов, а цена акции падает: 98 долларов... 97... 96... Продавцы на рынке начинают паниковать. Несколько брокерских фирм дают негативный прогноз по SEPR. Я звоню той девушке из «Лиринк» и спрашиваю, какая цена должна быть у SEPR? Она кричит своему аналитику. Тот отвечает, что правильная цена – девяносто.

Я перезваниваю своему трейдеру из «Сити Групп» и говорю ему продать мои две тысячи опционов «пут». Продавать опцион «пут» – это как покупать акции. «Продай их прямо сейчас, сделай это», – говорю я. Он перезванивает мне спустя несколько минут с отчетом, а акции торгуются уже на уровне 94 долларов. Я только что заработал 5 пунктов за десять минут на 200 тысячах акций. Миллион долларов. «Отличная сделка, чувак», – говорит мой трейдер из «Сити Групп». Я догадывался. Догадывался, что, когда остальные узнают о происходящем, это обернется крупным падением цены акции. Кому нужны исследования? Я смотрю вокруг, потому что хочу разделить с кем-то свою победу. Я хочу закричать: «Ну и как вы ко мне теперь относитесь, сучки!» Но я этого не делаю. Те, кому этот возглас предназначен, все равно не услышат. Раджа и Гэри этим утром нет в офисе, а Дейв и Кришен сейчас в конференц-комнате. Когда они вернутся на рабочие места, я как бы между прочим скажу, что заработал немного денег для фирмы. Когда они посмотрят на наш отчет о прибылях и убытках, они все поймут.

Увидев сделку, они спрашивают меня, как я сделал это. Я думаю о той девушке из «Лиринк», а потом о господине Шептуне. «Я увидел новости об «Эли Лилли» и просто сопоставил факты», – говорю я. И хотя, похоже, Дейв и Кришен горды и счастливы за меня, Гэри и в особенности Радж все пытаются понять, что еще я знал о сделке. Но они не получат от меня эту информацию. Теперь звонки от «Лиринк» принадлежат мне.

Содержание

Далее