Что такое фондовая биржа

Как торговать на бирже

Что такое фондовая биржа

Как стать успешным трейдером

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Более 2 млн. клиентов из 150 стран. На рынке – с 1998 года. Выгодные торговые условия, ECN-счета с доступом к межбанковской ликвидности и моментальным исполнением, спреды – от 0 пунктов, кредитное плечо – до 1:1000, положительные отзывы реальных трейдеров.

Дафф Терни. Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера

Автор без прикрас описывает мир Уолл-стрит, делится секретами незаконных схем, позволивших ему делать миллионы «из воздуха», и приоткрывает обычаи этого известного на весь мир сообщества. У главного героя буквально «срывает крышу» от огромных денег и вседозволенности. В конечном же итоге, он оказывается в маленькой квартирке в трущобах практически без средств к существованию.

Какой брокер лучше?         Альпари         Just2Trade         R Trader         Intrade.bar        Сделайте свой выбор!
Какой брокер лучше?   Just2Trade   Альпари   R Trader

Глава 20

В конце февраля 2003 года у меня проявляются гриппозные симптомы: жар, вялость, проблемы с пищеварением, кашель и боль в горле. Это может значить только одно из двух. У меня или атипичная пневмония, или похмелье. То, что вчера я был в «Кафе Нуар», выпил там много текилы, а потом заглянул в «белый дом», склоняет меня ко второму варианту. Но кто знает – все так боятся этой атипичной пневмонии. Люди говорят о пандемии, азиатские рынки в свободном падении. Буквально на прошлой неделе у американского бизнесмена, летевшего из Китая, были диагностированы синдромы этой пневмонии. Самолет развернули, и бизнесмена госпитализировали. Он умер в больнице, как и доктор, который его лечил. И теперь Всемирная организация здравоохранения выпустила глобальное предупреждение. Ситуация серьезная. На этаже есть трейдеры с гонконгской биржи, которые носят медицинские маски.

Говорят, что на каждое действие найдется противодействие, но на Уолл-стрит уместнее будет сказать, что на каждую трагедию есть сделка. И сейчас внимание инвестиционного мира в области здравоохранения приковано к вирусу атипичной пневмонии. Практически каждый день исследователи рассказывают о новой небольшой биотехнологической компании, которая или работает над вакциной, или только что обнаружила новый вирусный штамм, что может быть неплохо для медицинских акций, но не очень хорошо для человечества. В эти дни наши утренние встречи практически полностью посвящены вирусу атипичной пневмонии и возможностям подзаработать на нем. И возможности связаны не только с производителями лекарств и поставщиками медицинского оборудования. Вирус способен потенциально нанести огромный вред авиакомпаниям, индустрии туризма, ресторанам, фирмам, поставляющим воздухоочистительное оборудование, карантинным центрам. Список можно продолжать бесконечно.

На утренней встрече я сижу за большим круглым столом, вытирая нос салфеткой. Я уже три раза ходил к мусорке, чтобы выкинуть очередной ворох. Когда я беру свежую салфетку «Клинекс», мне в голову приходит интересная мысль. Возможно, я не капиталист. Я должен посмотреть вокруг себя, чтобы понять, не собираются ли боги трейдинга ударить меня молнией. Нет? Тогда хорошо. Но что я делаю со своей жизнью? Наша страна собирается вступать в войну с Ираком, и от развалин Всемирного торгового центра еще идет запах тления, а я сижу тут, пытаясь придумать, как бы подзаработать на этом вредоносном вирусе.

Уже не в первый раз я подвергаю сомнению свою карьеру. Когда я еще торговал для «Галеона», как-то раз у нас в «короткой» позиции была тысяча акций компании, разработавшей лекарство для лечения III стадии рака, которое, как мы думали, не пройдет сертификацию в Управлении по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. Помню, что меня буквально тошнило при мысли о том, что я борюсь против лекарства, которое потенциально могло бы позволить многим больным раком жить дольше. В ту ночь я напился до бесчувственного состояния. В определенный момент, примерно после того, как половина бутылки текилы «Патрон» была выпита, до меня дошло. Это никак не связано с больными раком. Это чисто инвестиционное решение. Как однажды на крыше одного из кубинских отелей сказал Хайман Рот: «Это тот бизнес, который мы выбрали». Мы не боролись против этого лекарства. Мы просто думали, что оно не пройдет сертификацию. Это только бизнес, ничего личного.

Мысль о Хаймане Роте привела меня в чувство ровно в тот момент, когда я собирался предложить всем аналитикам и трейдерам обняться или провести церемонию зажжения свечей. Я напомнил сам себе о том плане, который составил на 2003 год. Я хочу заработать миллион долларов в качестве бонуса. Это – моя цель. И, похоже, конъюнктура рынка мне поможет.

После предновогоднего ралли 2002 года акции упали в цене в январе и феврале. Но, несмотря на вирус атипичной пневмонии, на горизонте появились признаки «бычьего рынка». В последние два месяца рынок держался на уровне нижних значений 2002 года. А еще эта война в Ираке. Как говорится в старой поговорке, покупать нужно на плохих новостях, а продавать – на хороших. Вступление в войну – это хорошо для рынка акций. Но чтобы воспользоваться этой удобной финансовой ситуацией, мне нужно кое-что изменить. А именно – то, как я торгую.

В большинстве случаев трейдеры в хедж-фондах Могут быть разделены на две категории: ты или трейдер-исполнитель, или проп-трейдер. И хотя мне случалось выполнять роль проп-трейдера раньше, сначала в «Галеон», а затем в «Аргус», большинство этих сделок были незначительными: пять и десять тысяч акций. Все-таки намного большую часть времени я был трейдером-исполнителем. А первая задача такого трейдера – ничего не запороть. Нужно следовать инструкциям аналитиков и портфельных менеджеров максимально буквально. Помню, как Мелинда осуществила одну из своих первых сделок, когда пришла в отдел торговых операций. Подошел Кришен и сказал ей купить десятку «Амген». Так она и позвонила в «Морган Стенли» и купила десять акций AMGN, как ей и сказали. Только на следующий день, когда Кришен спросил, где десять тысяч акций AMGN, она поняла, что «десятка» – это сокращение. Фонд, управляющий миллиардами долларов, никогда бы не купил всего десять акций какой-либо компании.

Нет ничего плохого в том, чтобы быть трейдером- исполнителем. Это безопасно. Но к этому периоду своей трейдерской карьеры я веду себя как 18-летний подросток со своей «Камаро». Я хочу брать на себя бОльшие риски и зарабатывать больше денег для «Аргус». Потому что в качестве проп-трейдера в конце каждого дня или года я могу подойти к Кришену и указать ему на то, что сделал. Быть проп-трейдером – лучший способ продемонстрировать свою ценность для компании. А еще это – лучший способ заработать бонус в миллион долларов.

Конечно, и тут присутствует риск, и каждый день эта самая твоя ценность фиксируется на бумаге красными или черными чернилами. Но свобода действий опьяняет. В качестве проп-трейдера я получаю от «Аргус» капитал, чтобы инициировать свои собственные сделки; ни аналитики, ни портфельные менеджеры не говорят мне, что делать. Я покупаю, продаю, вывожу на «короткие» позиции и покрываю их. Все – на свое усмотрение.

Я скромно начинаю с покупок 25 тысяч, а затем 50 тысяч акций за раз. Затем мне в голову приходит интересная мысль. На самом деле я задумался об этом впервые, еще когда я заставил Брэда петь «Песенку о молочном коктейле», стоя на столе. Каждая сделка должна быть зафиксирована на ленте, то есть «вбита в ленту», как мы любим говорить. Мы получаем ту же самую информацию, что и в тикерном аппарате, на электронном табло, но быстрее. Но в любом случае, на тикете или в наших компьютерах, когда сделка фиксируется в ленте, все на Уолл-стрит могут это видеть.

Поэтому я нажимаю кнопку «ЮБиЭс» на телефоне и говорю своему трейдеру по продажам купить 69 тысяч акций ВВН; то же самое, что я попросил сделать Брэда. ВВН – биржевой инвестиционный фонд, составленный из 18 разных биотехнологических компаний. Это корзина разных пакетов акций. Для меня ставка серьезная. Я думаю, что весь фонд вырастет в цене. И я решаю выбрать число 69 для того, чтобы сделка запомнилась юным трейдерам-коллегам. Позже я продаю 69 тысяч акций через «Голдман». Меньше чем через неделю я уже использовал каждого брокера, с которым работаю, по меньшей мере, несколько раз, поэтому все они знают, когда видят 69 тысяч акций ВВН на ленте, что это моих рук дело.

Надо сказать, что за исключением пары смешков от еще не повзрослевших людей (включая меня), мой отличительный знак ничего бы не дал, если бы я не работал на один из крупнейших фондов в сфере медицины на всей Уолл-стрит, вдобавок под управлением Кришена, чьи успехи в «Галеон» уже стали легендой. Мы считаемся «умными деньгами». Поэтому, когда появляется информация о покупке 69 тысяч акций ВВН, это не только привлекает внимание, но и порождает вопросы, не знает ли «Аргус» что-то такое, чего не знают все остальные. А последнее, чего хотят все на продающей стороне, – быть не в курсе. Мой телефон начинает разрываться от звонков трейдеров по продажам, которые говорят мне, что они могли бы лучше исполнить мой последний заказ, что они способны на большее. С каждым заказом, который я даю, моя система цен становится строже. Они умоляют меня дать им шанс. «Собаки» начинают выть в надежде получить от меня заказ.

И хотя число 69 – оригинальная идея и, насколько я знаю, уникальная, умные трейдеры давно находили способы отделить себя от толпы. Уолл-стрит – это не игорный автомат где-нибудь в Вегасе, где против тебя казино. Это скорее похоже на покер, где победители и проигравшие сидят за одним столом. Скажем, есть два трейдера из хедж-фондов, один – из фонда А, второй – из фонда Б. У обоих – идентичное образование, ресурсы и доступ к одной и той же информации. Но это не означает, что они заработают на ней одинаковое количество денег. Это искусство делать деньги. Это мастерство.

У меня нет того образования, которое есть у многих людей, с которыми или против которых я торгую. У меня нет тех преимуществ, которые есть у других трейдеров или которые им были даны. Поэтому мне нужно выработать собственный «навык». Я беру то, что выучил за первые 18 месяцев в «Аргус» – способность читать людей и нюансы их поведения, добавляю свой альянс с другими членами «медицинской мафии» и кураж 18-летнего водителя «Камаро», а затем припечатываю все это числом 69. И отгадайте что? Я начинаю становиться реально крутым в своем деле. Скоро я соберу деньги со всех за этим покерным столом.

Спустя некоторое время я сижу на еще одной утренней встрече. И хотя физически я ощущаю себя куда лучше, я уже совсем сник от всего этого бормотания об исследованиях в области биотехнологий, когда Вивек вдруг рассказывает что-то о больницах, которые начинают использовать компании по предоставлению временного персонала вместо того, чтобы нанимать медсестер на полный рабочий день. Он говорит, что замечает новый тренд. Я выпрямляюсь в своем кресле. Это важное изменение. Целый сдвиг. И последствия могут быть очень серьезными.

Кришен, Вивек и я работаем вместе, чтобы быстро определить, какие компании предположительно больше всего выиграют от этой новой тенденции. Мы находим три важнейших игрока и пару второстепенных, все – фирмы по подбору медицинского персонала. Но их акции неликвидны. На Уолл-стрит говорят, что некоторые акции «продаются по договоренности». Это означает, что пакет акций определенной компании сложно купить или продать, потому что средний дневной объем очень небольшой, обычно меньше ста тысяч акций. Крупный заказ на покупку взвинтил бы цены и послал недвусмысленные сигналы всем нашим конкурентам. Приобретать серьезный пакет акций подобных компаний, по крайней мере, в том размере, на который мы рассчитываем, нужно постепенно и осторожно, а времени у нас как раз не так много. Через три недели эти компании должны выпустить отчеты о доходах. Вне сомнений, эти отчеты, которые зачитают во время конференц-звонка с потенциальными клиентами, будут включать в себя и обсуждение нового тренда. Как только это произойдет, пресловутый «кот в мешке» будет выпущен наружу.

Каждый день я покупаю столько, сколько могу. Я не хочу демонстрировать свои козыри, поэтому звоню в несколько крупнейших инвестиционных банков в стране, чтобы понять, что происходит с акциями. Я не уточняю, покупатель я или продавец. Просто хочу оценить обстановку на рынке. Я покупаю небольшими партиями через систему электронной торговли «Инстинет», чтобы не поднимать цену акций слишком высоко. Я также пытаюсь найти естественного продавца, чтобы мы просто могли провести кросс-сделку с акциями, не привлекая внимание. Но тут мне не везет.

Около двух недель у меня занимает приобретение того пакета, который мы хотели: примерно по три- четыре тысячи акций каждой компании. Потом я звоню двоим своим коллегам из «медицинской мафии» и договариваюсь о встрече в местечке под названием «Мексиканское радио» после работы. Они знают, что это означает: у меня есть информация, которую они захотят услышать. Но я не просто пытаюсь быть хорошим мальчиком. Я знаю, что, если помогу им показать себя в выгодном свете перед их боссами, они будут мне должны. И я хочу, чтобы они создали необходимый спрос на акции в правильный момент.

Когда я вхожу в «Мексиканское радио», они сидят за барной стойкой. Роджер работает в миллиардном макрофонде, который торгует большим объемом медицинских акций, а Тревор – в многомиллиардном медицинском фонде. Протокол наших встреч с мафией – никогда не начинать с дел. Первые полчаса мы пьем коктейли «Маргарита» и болтаем ни о чем: какие у кого новости? как работа? есть какие-нибудь новые телочки? Все в этом духе. Когда «разминка» подходит к концу, я рассказываю им, какая информация у нас есть, какие компании вовлечены и насколько, как мы думаем, поднимутся в цене акции. Мы выпиваем еще по несколько коктейлей «Короткая волна», так называется фирменная «Маргарита» в «Радио», выкуриваем несколько сигарет и ближе к ночи направляемся домой.

Следующие два дня акции продолжают расти в цене; мои союзники, очевидно, уговорили своих портфельных менеджеров покупать. Потом я сообщаю эту же информацию еще нескольким знакомым трейдерам из хедж-фондов. И вот сейчас цена на акции начинает расти по-крупному. Мы уже заработали серьезную сумму, и сейчас было бы разумно выйти из игры. Но Вивек говорит, что акции все еще стоят дешево, и они должны подняться в цене. Мы ждем.

К тому моменту, когда компании по найму временного персонала публикуют информацию о новом тренде, акции растут уже на десять процентов в день, что является огромным движением в предпродажный период. Процент от краткосрочных вложений (сумма ценных бумаг, проданная без покрытия) высок, поскольку многие хедж-фонды давали негативный прогноз по акциям до обнародования утренних новостей. Я жду звонка к открытию, а тем временем акции продолжают расти, и сейчас они поднялись уже почти на 15 процентов. Вот и пришло время мне вступить в игру.

Я звоню пяти брокерам на Уолл-стрит: «Голдман», «Морган», «Меррил», «Сити» и «Кредит Сюис – Ферст Бостон». И, хотя я собираюсь продавать, я пока не хочу, чтобы на Уолл-стрит об этом узнали. Поэтому я звоню представителям «большой пятерки» и говорю, что у меня есть крупный покупатель на большой пакет акций компаний по найму персонала. Я пытаюсь всех убедить в том, что теряю деньги, поэтому заикаюсь. Это роль, в которой я не могу переиграть. Я работаю не с идиотами (ну, может, один-два и найдется). Но я видел многих трейдеров в такой ситуации, да и сам я в ней бывал. Я умею заставить людей поверить. Они говорят мне, что перезвонят. Я знаю, что, как только они положат трубку, они будут кричать на своем трейдерском этаже, что у них есть крупный покупатель для всех акций компаний по найму персонала. Затем их коллеги начнут звонить кому-нибудь с этой же информацией. Тем временем я сижу за своим столом, подготавливая заказы на продажу. Все пятеро перезванивают мне примерно с одной и той же информацией: «Извини, на продажу ничего нет». И к настоящему моменту фирмы на продающей стороне сказали большинству своих клиентов, что у них есть крупный покупатель моих акций. Настроение изменилось. «Умные деньги» покупают, и все хотят присоединиться. Выдуманное становится реальностью. Я, правда, рискую, потому что кто- нибудь все-таки может найти продавца и позвонить мне, предлагая хренову тучу акций, но я решу эту проблему, если она появится. Она не появляется.

К концу дня акции выросли почти на 30 процентов. Я звоню Гасу и даю ему продать некоторые из наших позиций, не только для того, чтобы подкинуть Турбо несколько покерных фишек, но и потому, что я хочу использовать кого-нибудь, кто никак не был вовлечен. Чем дольше я сохраню в секрете, что являюсь продавцом, тем больше вырастут акции. Но я не могу продолжать так бесконечно, и за следующие два дня распродаю оставшиеся акции, пока мы не вышли в ноль по этим позициям. В результате «операции» «Аргус» обогатился почти на семь миллионов долларов. Неплохо для двух недель работы.

В офисе все лавры достаются Вивеку за то, что это он изначально озвучил эту идею. Я не против. Я не ищу похвалы. Я спокойно жду времени распределения бонусов и иду к своей цели в миллион долларов. В ту ночь я снова в «Радио» вместе с Роджером и Тревором. «Отличная сделка, парень», – говорит Тревор. Я киваю и заказываю порцию текилы «Патрон Сильвер» со льдом и лаймом. «Ну что, появились какие- нибудь новые телочки?» – спрашиваю я. О сделке с компаниями по найму персонала уже все сказано, обсуждать ее смысла нет. Мы все знаем, что мы сделали и кто кому что должен. Мы немного посмеялись и выпили еще по коктейлю, после этого Роджер попросил чек. Я смотрю, как они выходят из двери, и заказываю еще одну порцию текилы. Мой телефон, лежащий на барной стойке, вибрирует. Я смотрю на сообщение. Оно от Ренди: «Приезжай».
Содержание Далее

Что такое фондовая биржа