Что такое фондовая биржа

Как торговать на бирже

Что такое фондовая биржа

Как стать успешным трейдером

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Более 2 млн. клиентов из 150 стран. На рынке – с 1998 года. Выгодные торговые условия, ECN-счета с доступом к межбанковской ликвидности и моментальным исполнением, спреды – от 0 пунктов, кредитное плечо – до 1:1000, положительные отзывы реальных трейдеров.

Дафф Терни. Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера

Автор без прикрас описывает мир Уолл-стрит, делится секретами незаконных схем, позволивших ему делать миллионы «из воздуха», и приоткрывает обычаи этого известного на весь мир сообщества. У главного героя буквально «срывает крышу» от огромных денег и вседозволенности. В конечном же итоге, он оказывается в маленькой квартирке в трущобах практически без средств к существованию.

Какой брокер лучше?         Альпари         Just2Trade         R Trader         Intrade.bar        Сделайте свой выбор!
Какой брокер лучше?   Just2Trade   Альпари   R Trader

Часть третья. Глава 30

Спустя четыре месяца Дженифер говорит мне, что беременна. Она звонит мне из Лос-Анджелеса, где у нее встреча с агентами по талантам. Она говорит очень тихо, почти голосом запуганного ребенка. И хотя я никогда ей об этом не рассказывал, я втайне надеялся, что она забеременеет. Я бы тогда остепенился, прекратил это саморазрушение. Да и в любом случае это не то чтобы огромный сюрприз. Однажды в офисе речь зашла о контрацепции. Когда я сказал, что мы ею не пользуемся, Мелинда ответила: «А, это старый метод – вовремя вытащить и молиться». «Да, именно, – сказал я, – правда, мы только надеемся». Новость, которую мне рассказала Джен, просто отличная. Даже не верится. По телефону я говорю ей, что люблю ее и что очень счастлив.

Спустя несколько недель Джен переезжает ко мне в квартиру на Бликер-стрит. То, что мы будем когда-нибудь жить вместе, и не подвергалось сомнению. Но мы решили, что нам некуда торопиться и жениться. Сначала нужно родить ребенка. В следующие месяцы признаки того, что я не женат, начинают потихоньку испаряться из квартиры. В течение дня, когда я на работе, Джен превращает мою квартиру в домашний очаг. У нее отменный вкус – богемный и эклектичный одновременно. Отлично для заполнения пространства этого сыроватого здания. Нам обоим нравится марокканский декор, и она перевезла уйму вещей в таком стиле из своего дома на Лонг-Айленде, а то, чего нет, мы докупаем. Единственная комната, которую она еще не декорировала, – вторая спальня, из которой мы хотим сделать детскую. Мы пока не покупаем мебель и игрушки и еще не выбрали цветовую схему для комнаты, ждем момента, когда сможем понять, кто у нас будет – мальчик или девочка. Мы сошлись во мнении, что хотим узнать это при первой же возможности.

Всю весну и начало лета мы проводим много времени дома. По выходным идем на прогулку с нашими собаками Гудини и ЭмСи в парк на Вашингтон-сквер и сидим на скамейке, наблюдая за тем, как они резвятся. Я завел вторую собаку еще до того, как Джен переехала ко мне. Чувствовал себя виноватым, когда оставлял Гудини одного дома. Мы много смотрим телевизор. Джен – преданная фанатка канала «Дом и сад», а я покупаю DVD первых сезонов «24», который мы оба вскоре полюбили. Я мужественно выношу бесконечные часы просмотра романтических комедий. Но мне очень нравится наш режим питания. Мы постоянно заказываем еду на дом. Для меня – мексиканскую и американскую, когда выбирает она – итальянскую или китайскую. Как-то в выходные мы вообще не вставали с постели. Мы ели, не вылезая из последнего свидетеля моих холостых деньков – кованой кровати из магазина Чарльза Пи Роджерса (но скоро Джен и ее заменила, приобретя новую в магазине под названием «Хип энд Хамбл»), и спали в промежутках между программами и фильмами. Помню, я думал тогда: «Вот он, рай».

Но какой бы идеальной ни стала моя жизнь, когда Джен вступила во второй триместр беременности, я почувствовал необходимость периодически сбегать от этой идиллии куда-нибудь в паб с Итаном и Джейсоном или с кем-то из моих друзей с Уолл-стрит. Дома я всегда появляюсь до полуночи, и только пару раз (насколько известно Джен) перебрал. Но однажды ночью я возвращаюсь домой чуть позже часа ночи. Я не столько пьян, сколько обнюхался; побывал в «белом доме». Спать не получится. Я прокрадываюсь в кровать и ложусь рядом со своей спящей беременной девушкой, отвернувшись от нее, потому что не хочу, чтобы она застала меня бодрствующим. Я ворочаюсь с боку на бок. Мне нужно заснуть, но я на цыпочках прокрадываюсь в ванную, чтобы нюхнуть еще один, последний, раз, создавая тем самым «кокаиновый парадокс». Это просто ужасно. И вот в этом странном состоянии осознанности у меня возникает желание признаться во всем Джен. Вскоре желание становится просто непреодолимым, как будто раскаяние облегчит мучения. Я пытаюсь урезонить себя тем, что не могу раскрыть ей правду о кокаине. Это было бы просто глупо. Когда я снова смотрю на часы, время уже 04:30. Я не смогу пойти на работу. Проходит час. Я чувствую, что Джен начинает пробуждаться. Спросонья она смотрит мне прямо в глаза. По выражению ее лица видно, что она понимает: что-то не так. Она не знает, что сказать. Я мямлю, что вчера ночью я сделал кое-что нехорошее. Джен садится на кровати и вскидывает голову. Думаю, она готовится услышать о другой женщине. А я говорю ей, что выпил несколько банок пива, а потом кто-то из ребят дал мне колеса. Выражение ее лица сменяется с упрека на разочарование. Я говорю ей, что это были обезболивающие таблетки, стараясь этой маленькой ложью прикрыть горькую правду. Я должен что-то сказать. По ее щеке скатывается слеза. Джен хватает подушку и отворачивается от меня. Ее спина вздымается от всхлипываний.

Я надеялся, что она разозлится, а не расстроится. Начинаю гладить ее по спине, но она откидывает мою руку. Я молча сижу, опасаясь того, что любое мое слово может только усугубить ситуацию. Наконец она поворачивается и смотрит на меня. Глаза у нее покраснели. Голос дрожит. «Ты знаешь, каково это? – Не думаю, что она ожидает от меня сейчас ответа. – Вырастать, когда тень преследует тебя все время? – спрашивает она. Слезы снова катятся по ее щекам. – Когда мне было тринадцать, – продолжает она, – я спросила свою маму, где похоронен мой отец. И когда я узнала, что он буквально в четырехстах метрах от нашего дома, мое сердце разбилось. Я не могла поверить, что все это время, все эти годы мы жили так близко к его могиле, а я об этом даже не знала». До этого момента Джен почти ничего не рассказывала о своем отце. Я знал, что он умер от передозировки наркотиков, ну или пошел на самоубийство, когда ей было четыре, но это все, что мне известно. «Когда на следующий день моя мама была на работе, а отчим – в подвале, я побежала в гараж за своим велосипедом». Я никогда не был в их доме, но четко представляю себе эту картинку в голове. Их малюсенький гараж завален инструментами и всяким барахлом, и ее велосипед зажат где-то там – розовый велик с десятью скоростями, который уже многое повидал на своем веку. «Я доехала до кладбища и нашла там вход, – говорит она. – Я понятия не имела, где похоронен мой отец, поэтому пошла в местное управление, и мне сказали место. Я поехала на велосипеде мимо всех этих памятников к его могиле, такая напуганная, но мне было наплевать. Мне нужно было поговорить с ним, увидеть, где он похоронен. Когда я добралась до места и увидела имя на могиле, я уронила велосипед. Я забыла, что его второе имя было Айра, и сперва я даже хихикнула. – Джен выдохнула и улыбнулась своим воспоминаниям. – Он такой итальянец, – говорит она, одновременно плача и смеясь. – Я легла на траву и раскинула руки, как будто обнимала его. Я не могла перестать плакать. Я хотела знать почему? Почему он сделал это? Почему он оставил меня? Я чувствовала себя такой одинокой. Не могла восстановить дыхание. Я начала истошно рыдать. Огляделась, чтобы проверить, может ли меня кто-то слышать или видеть, но никого не было. Я почувствовала себя еще более одинокой. – Она начинает плакать сильнее. – Мне просто хотелось, чтобы он был рядом. Все мне говорили, какой он был замечательный, но он не мог побороть свою наркозависимость. Он оставил меня. Я так сильно страдала и переживала, но не могла ни с кем поделиться. – Я беру руку Джен и нежно сжимаю. – В то лето я каждый день тайком выбиралась из дома и ездила к его могиле, – говорит она. – Я проводила там много часов. – Я представляю себе 13-летнюю Джен, которая сидит у могилы в прекрасный летний день. Я начинаю давать волю чувствам, но тут лицо Джен становится злым. – Я не позволю, чтобы это же произошло с нашим ребенком, – говорит она. – Я просто не могу».

Октябрь 2005 года

«Что такое «Фэтбургер»?» – спрашивает Джерри, мой бухгалтер. Я разговариваю с ним по телефону, пока иду по Центральной станции. Мне нужно было ввести его в курс дел раньше. Его голос звучит озабоченно, и, кажется, я понимаю почему. Рестораны – традиционное место, куда сливаются миллионы денег с Уолл-стрит. Но так происходит потому, что слишком многие приходят в этот бизнес по неправильным причинам. Они хотят стать совладельцами какого-нибудь роскошного ресторанчика, или ночного клуба, или бара, чтобы выпендриваться, вести себя как босс или приводить туда своих подружек. Это как платить наценку в двадцать тысяч долларов. Нет уж, спасибо. «Фэтбургер» для меня – это куда больше. Я люблю «Фэтбургер». Впервые я попробовал их бургер во время одного из своих первых путешествий в Лос-Анджелес десять лет назад, и с тех пор каждый раз, когда я еду на Западное побережье, я планирую, по меньшей мере, один поход в это заведение. Я смотрю на часы в центре станции. Время почти шесть, и толпы людей направляются к поездам, идущим в Вестчестер.

Слоган «Фэтбургер»: это самые большие, самые сочные бургеры, которые вы когда-либо видели», и он не врет. Рестораны отделаны в духе старых придорожных прилавков с гамбургерами, с высокими стойками и стульями, на которых вы можете крутиться, и рок-н-рольными музыкальными автоматами. Около года назад мой друг из Сан-Франциско прислал мне ссылку на сайт, где рассказывалось о франшизах «Фэтбургер». Я сделал два телефонных звонка – всего два – и уже получил партнеров, у которых были деньги и опыт, чтобы привезти «Фэтбургер» на Восточное побережье. Ну хорошо, у нас были деньги, но вот насчет опыта я немного преувеличил. Один из друзей моих родителей, Джон, – прирожденный делец. Он – юрист и дневной трейдер, но сейчас ни тем, ни другим не занимается. Все, что нам требовалось, – немного опыта и знаний в области бургер-ресторанов, что предоставил «Фэтбургер». Они отправили Джона в бургерную школу.

Нам нужна была территория Нью-Йорка: Манхэттен, окрестности и Вестчестер. Но в «Фэтбургер» хотели, чтобы этот лакомый кусок недвижимости разрабатывался более крупным игроком, поэтому мы оставили свою заявку на Нью-Джерси, где живет Джон. Из претендентов на заключение контракта остались только мы и Куин Латифа. Но мы получили звонок и начали работу. Большое открытие нашей закусочной в Джерси-Сити состоялось летом 2004 года, и мы планируем запустить еще 19. «Мне нужно изучить бумаги, – говорит Джерри. – Ну кто вкладывает миллион долларов во что-то и не говорит об этом своему бухгалтеру?»

Я кладу трубку и пытаюсь понять, как мне выйти с этого вокзала. Вся Сорок вторая улица забита желтыми автомобилями такси, на каждом горит знак «не обслуживаю». Я никогда не понимал, почему так много водителей такси «не обслуживают» в часы пик. Я звоню Джесси Ицлеру и прошу его отправить нашу налоговую форму К1 напрямую Джерри. Мы с Джесси несколько месяцев назад основали товарищество с ограниченной ответственностью под названием «Розовое и зеленое». Пока что мы инвестировали в покупку и содержание лошади, которая участвует в скачках, и продюсируем одного рэпера из Бронкса. Это звучит более рискованно, чем на самом деле есть. Мы вложили всего по десять тысяч баксов в каждое из дел. Закончив говорить с Джесси, я звоню своему кузену Итану. Нам очень нужен монтажер для фильма под названием «Святее, чем ты», который мы сняли год назад. Я написал большую часть сценария, а сюжет – это адаптированная история «Крысолова из Гамельна», но поставленная на клубной сцене Нью-Йорка. Крутые ребята устали от того, что в самых продвинутых местах обязательно появляются люди из спальных районов, поэтому они заключают сделку с волшебным персонажем, чтобы он вывел тех из города. Я взял неделю отгулов, чтобы работать над этим проектом; мы снимали по 12 часов в день. Я уже вложил туда 50 тысяч баксов. У меня просто не было времени, чтобы совместно с Итаном найти монтажера. Он продолжает названивать мне и оставлять сообщения. Я говорю ему, чтобы он просто старался не выходить за пределы суммы в двадцать кусков. Наконец я звоню Джен, уже вырвавшись из столпотворения на Сорок второй улице. Пока я еду на восток, а затем на юг по Третьей, мы болтаем, и ее голос успокаивает меня. «Я слышал, что мексиканская еда и секс могут приблизить роды», – говорю я. Мы вот-вот ждем появления ребенка. Это будет ДЕВОЧКА!
Содержание Далее

Что такое фондовая биржа