Глава 34

Спустя месяц я стал другим человеком. Из моего тела ушли токсины, которые отравляли меня. Я немного загорел, обрил голову, гладко бреюсь и выгляжу моложе своих лет. Проходя через внешние ворота, я закрываю глаза и поднимаю лицо к солнцу, как сделал на Пятьдесят седьмой улице, но тут никто не толкает меня. Все, что я чувствую, – это тепло от данного мне второго шанса. Когда я открываю глаза, я вижу, что мой старый друг Билл стоит и ждет меня, как будто только что появился из ниоткуда. «Позволь помогу тебе с сумками», – говорит он с улыбкой, которая похожа на досадную складку на любимой кожаной куртке. Я запрыгиваю в его машину-фургон и пристегиваюсь. «Какая у тебя авиакомпания?» – спрашивает он, когда мы отъезжаем от центра.

«Просто высади меня у ближайшего бара», – говорю я ему. Он жмет по тормозам, мы резко останавливаемся. Он внимательно смотрит на меня. Блеск в глазах разоблачает меня. Мы оба начинаем хохотать.

«Люди из племени навахо говорят, что смех – это признак святости, – говорит он, хлопая меня по колену. – Все будет отлично».

Когда открываются двери лифта, я вижу Джен, которая держит Лолу за руку. Лола не знает, как себя вести. Я сразу падаю духом. Похоже, только Гудини и ЭмСи рады видеть меня. Я приседаю и раскидываю руки. И тут Лола улыбается и идет ко мне в объятия. Я беру ее на руки и крепко обнимаю. Моя дочь чувствует мою уязвимость, и ее нежность проникает мне прямо в сердце. С Джен все не так просто. Она просто стоит с крепко скрещенными на груди руками. Она пытается улыбнуться, но это у нее не слишком получается.

Мы вместе проводим целый день в квартире. Та неловкость, которая чувствуется между нами сейчас, хуже, чем на первом неудачном свидании. Я гадаю, чувствует ли она то же самое. И это только часть проблемы. Я думал, что оставить прошлое позади будет легче. Но буквально каждый предмет тут напоминает мне о моей зависимости: я смотрю на экран компьютера и вспоминаю порно, тарелки на кухне напоминают мне о кокаине, собаки – о бессонных ночах. Я кладу руку на кирпичную стену в гостиной в надежде почувствовать опору. Но ничего не чувствую.

Дни проходят тяжело. Порой любовь между мной и Джен, которую мы всегда воспринимали как должное, кажется нам такой же сильной, как и раньше, а иногда мы ведем себя так, как будто вообще не знаем друг друга. Она много времени говорит по телефону, часто с друзьями, но еще чаще со своей мамой. Такое чувство, что они готовят заговор против меня. А у меня даже нечем отбиваться. Именно я тут наркоман, я уехал на реабилитацию на целый месяц. Думаю, мама Джен ведет себя в этой ситуации так, как повела бы любая другая мать. Мне нужно все исправить. Сейчас Джен еще со мной, но мы оба сходимся во мнении, что пришло время переехать в пригород и начать все сначала. Мы решили переждать праздники, и после них я займусь этим. Мне нужно доказать Джен и всем остальным, что я стал другим человеком. В реабилитационном центре мне говорили, что в первый год абсолютной трезвости в жизни не должно быть никаких серьезных перемен. Но сейчас, когда я вернулся в обычную жизнь, я понимаю, что не так-то просто мне будет соблюсти это правило. Джен решать, останемся ли мы вместе. А я должен найти работу.

В январе я устраиваю себе офис на дому, чтобы приступить к поискам. Каждый день я провожу несколько часов за компьютером, рассылая резюме по электронной почте, следя за тенденциями на рынке через Интернет и делая телефонные звонки. Большинство людей, к которым я обращаюсь, знают о том, в какой я ситуации, – на Уолл-стрит сарафанное радио работает безотказно. А те, кто до моего звонка ничего не знал, не удивлены. «Терни, как ты думаешь, для чего берутся девяносто пять процентов длительных отпусков?» – спрашивает меня мой друг Роб. Все хотят помочь. Сначала мне казалось, что все потому, что я нравлюсь им, но потом я осознал, что тот из них, кто поможет мне устроиться на работу, автоматически получит в свое распоряжение парня с покупающей стороны, который точно будет с ним торговать и при этом останется в неоплатном долгу.

Лоле очень нравится, что я дома. Мы ходим вместе в парк и катаемся на качелях, когда на улице не слишком холодно. Мы вместе обедаем, смотрим мультик «Дора-путешественница» и дремлем днем. По вечерам я стараюсь посещать встречи, те, о которых мне рассказывали в реабилитационном центре. Мне не нравится так надолго уходить из дома. Я чувствую, что каждый раз Джен очень нервничает, переживая, вернусь ли в этот раз домой. На одной из встреч я знакомлюсь с парнем с Уолл-стрит по имени Кевин. Он высокий и стройный, а на голове у него уже появились первые намеки на седые волосы. И хотя сейчас по нему не скажешь, во время учебы в университете он играл за баскетбольную команду Первого дивизиона. Он спрашивал меня о моей дочке и «Кливленд Индианс». Похоже, ему и правда интересно, как я себя чувствую. Он и словом не обмолвился об открытии счета или комиссиях, трейдинге или взглядах на рынок. У него есть друг по имени Крис. Думаю, Кевин – спонсор Криса. У Криса круглое лицо, и он носит очки. Он работает где-то в СМИ, на интернет-ресурс, или что-то в этом роде. Я не знаю, как долго он уже не употребляет, но на нем неподходящий ему по размеру костюм из магазина уцененных вещей «Сай Симс», с порванным карманом, а одно из стекол его очков подклеено липкой лентой. Он выглядит счастливым просто от того, что жив. Крис забавный. Повсюду следует за Кевином, как щенок. На собраниях, которые проходят каждый понедельник и четверг, они занимают для меня место. Эти парни мне очень нравятся. После одного из собраний они позвали меня с собой пить кофе. Сначала мне сложно им открыться. Но, когда это все-таки происходит, по большей части, я говорю о Джен. Кевин отвечает, что у нее есть право злиться на меня и что мне сейчас нужно просто сосредоточиться на себе и заботиться о сегодняшнем дне. «Ходи на собрания, звони мне каждый день и заботься о себе, – говорит он. – Ты отлично держишься». И хотя я так не думаю, часть его энтузиазма передается и мне. Я размышляю о том, как кто-то с Уолл-стрит может быть таким добрым и невозмутимым.

Потом Крис начинает хихикать: «А ты пил, когда летел в реабилитационный центр?» – вдруг спрашивает он. Я отвечаю, что нет. «Умно, – говорит он. – А я вот пил, и твой друг Кевин вылакал три банки пива во время полета в Миннесоту». Кевин пытается изобразить это с чашкой кофе, что смотрится очень смешно. Он выглядит как робот с аудиоэффектами. Думаю, я впервые смеюсь за долгие месяцы. Сама шутка-то не такая уж и смешная, но Кевин продолжает изображать, как он опрокидывает чашку с кофе, будто шот текилы, и я каждый раз смеюсь все сильнее.

И хотя многое еще предстоит утрясти, с работой, кажется, дела начинают налаживаться. Однажды январским утром в понедельник я сижу в своем домашнем офисе, включаю компьютер и вижу, что мне пришло по почте три письма. Одно – от Гаса, второе – от друга по имени Оливер, а третье – от еще одного друга, Пэта. Они все направили мне какие-то контакты. Именно в тот момент я услышал, что Джен и Лола собираются на прогулку. И совершенно неожиданно мне в голову приходит идея о звонке дилеру. Глупо, но она задержалась у меня в голове. «Всегда прокручивай в голове историю дальше», – говорили мне в реабилитационном центре. Я и прокручиваю. И мысленно я оказываюсь в номере отеля, где в одном нижнем белье хожу по комнате и постоянно проверяю дверной глазок. Какой ужас. Я беру телефон и звоню по номерам, которые мне прислали друзья.

И с каждым днем на той неделе количество контактов и договоренностей об интервью растет. Я поговорил с парнем из одной узкоспециализированной фирмы в Даунтауне, который просто влюбился в меня, но считает, что моя квалификация слишком высока. Он сказал мне, что позвонит своему знакомому, которому, вероятно, я как раз подойду. Это хедж-фонд в Мидтауне, модель там такая же, как в «Галеон», и они хотят, чтобы я стал трейдером по медицинским бумагам. Им нужно обсудить цифры и потом сделать мне предложение о работе. Одна фирма в Коннектикуте думает, что у них найдется для меня место, но им нужно пару недель, чтобы понять, как это лучше осуществить.

Беседы с потенциальными работодателями проходят как будто без моего участия, словно кто-то вместо меня разговаривает. В прошлый раз, когда я подобным образом проходил собеседование, я получил работу в «Морган Стенли», правда, главным образом благодаря моему знанию «Мелроуз Плейс». Теперь я просто в шоке от того, как много знаю, насколько хладнокровно и уверенно держусь. На каждом собеседовании я гарантирую, что из всех сидящих в комнате наберу меньше всех баллов при сдаче экзамена S.A.T. Но в то же время, говорю я, если мы будем играть в покер, я заберу все ваши деньги. И такая линия поведения срабатывает каждый раз. Я объясняю искусство распределения комиссионных и упоминаю, что могу заплатить в два раза меньше и все равно получить от брокеров тот же уровень услуг. Я откровенно говорю, что иногда буду делать ошибки, но никогда не буду скрывать их, и моя честность их просто обезоруживает. «Я просто хочу найти то место, где смогу достойно завершить свою карьеру на Уолл-стрит», – наконец признаюсь я. И каждый раз в ответ на эту фразу собеседователи улыбаются, жмут руку и обещают перезвонить.

Но когда я остаюсь сам с собой, наедине, в глубине души я вовсе не так уверен в себе и тем более в том, что меня кто-то возьмет на работу. Мне кажется, что у меня есть своя «Алая буква», которую на Уолл-стрит видит каждый. Я плохо себя вел и заслуживаю наказания. Я отчаянно пытаюсь снова понравиться Джен и всем остальным. Когда я вспоминаю то время, я понимаю, что негативные последствия были не такими уж тяжелыми. Джен осталась со мной, Лола всегда меня любила, да и деньги на банковском счету у меня были. Просто тогда я этого не ощущал. Мне отчаянно хотелось найти работу, и я был готов согласиться на первое поступившее предложение.

И, по правде говоря, предложение о работе я получил очень скоро. Сработал тот контакт, который мне дал мой друг Оливер. В феврале я получил звонок от Джея Эл Берковица, из компании, которая раньше называлась «Крамер-Берковиц» и находилась под управлением Джима Крамера из телешоу «Бешеные деньжищи». В тот вечер Джен не было дома и за Лолой присматривал я. Я обсуждал эту возможность с дочерью за игрушечным ужином. «Завтра у меня собеседование по работе, Лола, – говорю я. Она улыбается и кидает в меня игрушечной фрикаделькой. – Вообще-то мне не очень хочется там работать, но, видимо, порой нам всем приходится делать вещи, которые мы не хотим, например, чистить зубы. – Лола хихикает и делает вид, что кушает. – А еще мне нужно извалять тебя во фрикадельках, – говорю я ей, щекоча ее бока. Лола начинает хихикать еще громче. Я целую ее в лобик. – Пожелай мне удачи».

К тому моменту, как я выбрался на улицу, я уже получил два голосовых сообщения от парней, которые меня рекомендовали. Оба рассказывают, с каким восторгом отзывался обо мне Берковиц. Я слегка в шоке – они торгуют абсолютно всем, но никак не медицинскими акциями, а это единственное, чем я занимался последние шесть лет. Да мне плевать, ведь акции – это всего лишь несколько букв, составленных вместе. На следующее утро я получил звонок от Джефа Берковица с предложением прийти к ним в офис в четверг, чтобы заключить договор. В тот день я надел голубую рубашку и бежевые брюки. Мои волосы все такие же короткие, почти стрижка «под ежик». Мои глаза прозрачны, как ледяной поток. Я вот-вот вернусь на покупающую сторону.

Содержание

Далее