Что такое фондовая биржа

Как торговать на бирже

Что такое фондовая биржа

Как стать успешным трейдером

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Стратегии биржевой торговли

Лучшие биржевые брокеры

Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Более 2 млн. клиентов из 150 стран. На рынке – с 1998 года. Выгодные торговые условия, ECN-счета с доступом к межбанковской ликвидности и моментальным исполнением, спреды – от 0 пунктов, кредитное плечо – до 1:1000, положительные отзывы реальных трейдеров.

Дафф Терни. Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера

Автор без прикрас описывает мир Уолл-стрит, делится секретами незаконных схем, позволивших ему делать миллионы «из воздуха», и приоткрывает обычаи этого известного на весь мир сообщества. У главного героя буквально «срывает крышу» от огромных денег и вседозволенности. В конечном же итоге, он оказывается в маленькой квартирке в трущобах практически без средств к существованию.

Какой брокер лучше?         Альпари         Just2Trade         R Trader         Intrade.bar        Сделайте свой выбор!
Какой брокер лучше?   Just2Trade   Альпари   R Trader

Глава 41

16 октября 2009 года

Я в белье и белой рубашке, весь дрожу, стоя босиком на крыльце нашего дома. Температура ниже пяти градусов, а влажность создает ощущение, что еще холоднее. На улице все еще темно, но я знаю, что скоро мне нужно будет выходить на работу. На столе валяются два пустых пакетика от кокса, и я открываю третий. Я засовываю ключ от дома в пакетик, зачерпываю, сколько могу, и втягиваю носом. Засовываю ключ, зачерпываю и затем втягиваю носом. Засовываю ключ, зачерпываю и затем втягиваю носом.

В пепельнице лежит тлеющая, выкуренная только наполовину сигарета, но я закуриваю новую. Я чувствую, что мое сердце стучит как бешеное. Оно скоро просто взорвется. Я знаю это. Глотаю немного виски из бутылки. Там осталась примерно треть, и я выпиваю все залпом.

Солнце начинает вставать. Я не могу на него смотреть. Внутри дом обставлен мебелью только наполовину. Есть один диван, включенный телевизор и еще одно кресло в гостиной. Мне нужно больше сигарет. Я поднимаюсь наверх. Прохожу мимо бывшей комнаты Лолы. Она пустая. Я не могу смотреть на нее. Потом я иду к гардеробной. Сторона Джен полностью голая – я пытаюсь не обращать на это внимания. Я полазил в карманах нескольких пальто, прежде чем смог найти свои сигареты «Ньюпорт». Я бегу вниз. Без Лолы, Джен и собак дом просто вымер. Мне нужно больше кокса.

Посмотрев в телефон, чтобы проверить время, я вижу, что уже 5:30 утра. Мне нужно прилечь. Я хватаю подушку с дивана и крепко прижимаю ее к груди, пытаясь не отпускать. Я умру. Когда я смотрю на часы в следующий раз, часы показывают 5:59. Мне нужно выезжать на работу. Я бегу к душевой кабине и запрыгиваю туда. Все мое тело передергивает, а руки трясутся так, как будто у меня паралич. Я роняю шампунь, потом поднимаю его. Пытаюсь выдавить немного, но бутылка снова выскальзывает у меня из рук. Я сдаюсь, и теперь я стою на холодном полу полуголый и насквозь промокший, с силой прижав руки к груди.

За сорок миль от меня, в своем жилом кооперативе Саттон Плейс, Радж, мой бывший босс из «Галеон», занимается на велотренажере, смотря через окно на Ист-ривер. На нем надет глянцевый тренировочный костюм, а шея обвита белым полотенцем. Со лба у него льется пот. Я никогда не был в его квартире, но знаком с людьми, которым довелось в ней побывать. По их словам, там красиво. Квартира стоит 1,7 миллиона долларов. Скромненько для миллиардера, думаю я про себя. Судья Джуди – одна из его соседей. И, конечно же, у него есть недвижимость в Гринвич. У Раджа на вторую половину дня запланирован полет в Англию, где он должен торжественно открыть новый фонд с активами в 200 миллионов долларов. Он продолжает нажимать на педали.

Все еще мокрый после душа, я хожу взад-вперед по гостиной, уставившись на телефон в руке. Я отрабатываю приветствие, но каждый раз мой голос звучит как у обкуренного. Да я и есть обкуренный. Я не могу этого сделать. Наконец мне каким-то образом удается собрать свое мужество, найти номер Джефа и нажать кнопку «Позвонить». С каждым гудком мне все труднее удается побороть соблазн положить трубку. И вот я слышу его голос: «Да», – говорит он.

«Я не смогу сегодня прийти», – говорю я.

«С тобой все в порядке?» – спрашивает Джеф.

Ровно в 06:30 утра раздается звонок в дверь в квартире Раджа. Безусловно, его удивляет этот звук. Если ты живешь в жилом кооперативе Саттон Плейс, к тебе не приходят без предупреждения. Но Радж гораздо больше удивляется, когда открывает дверь. В холле стоят пятеро или около того федеральных агентов, на некоторых куртки с эмблемами ФБР.

«Нет, – отвечаю я Джефу. – Я не в порядке». Я не знаю, насколько Джеф осведомлен о моей наркозависимости, но я подозреваю, что достаточно. Кажется, он озабочен, но не удивлен. Он отвечает мне, что перезвонит. «Джеф, – говорю я и повторяю: – Я не могу сегодня прийти. И больше никогда не смогу», – мямлю я. Бросаю трубку и втягиваю носом еще немного кокаина. Знаю, что это только ухудшит ситуацию, но у меня нет другого выбора. Я хватаю пустую бутылку виски и высасываю последние капли. Пробираюсь обратно к крыльцу и закуриваю очередную сигарету. Утреннее солнце залило светом передний двор. Газон не подстригали с начала лета, и все наши сады заполнены сорняками. Я замечаю, что в конце дороги припаркована машина. Я видел, как она проехала мимо дома чуть раньше. Я возвращаюсь в гостиную, выключаю телевизор и задергиваю все шторы.

Под пристальными взглядами Радж надевает белую костюмную рубашку с открытым воротником, зеленый кардиган и голубой блейзер. Один из агентов говорит ему скрестить руки за спиной. Радж чувствует холодную сталь на запястьях, а потом слышит звук щелчка наручников. Агенты спрашивают Раджа, есть ли у него оружие или наркотики в доме. Он подозревает, что они могут что-то подстроить. Его жена и дети стоят рядом. Это зрелище, которое они никогда не забудут. Агенты заявляют Раджу, что он арестован за инсайдерскую торговлю. Они выводят его из квартиры, а потом и из здания.

У меня почти закончился кокс. Когда мне приходит эсэмэска, я почти вскакиваю с дивана. Я не могу посмотреть на телефон. Вместо этого я снова сжимаю подушку в страхе, что мое сердце может взорваться. Я подползаю к окну гостиной и встаю, спрятанный за штору, смотря на дорогу и улицу. Темный седан, как я думаю, тот же самый, который был ранее припаркован недалеко, замедляет ход, когда проезжает мимо дома. Водитель смотрит прямо на меня. И я стою там как завороженный – и боюсь того, что он заметит меня, и взгляд отвести не могу.

Радж сидит в комнате допроса ФБР. Его адвокат еще не добрался туда. Да ему и не нужен адвокат. Этнически Радж – тамил со Шри-Ланки. Солдаты армии Тамильских тигров носят цепочки с капсулами, наполненными цианидом, вокруг шеи. Это чтобы убить себя до того, как их кто-то схватит. Радж не признается ни в чем. Он не будет сотрудничать. Его допрос длится часами. Агенты бесконечно прокручивают ленты с записями телефонных разговоров Раджа, которые указывают на его виновность. Но он не говорит ни слова.

Мой мобильный снова издает звуки. Потом опять и опять. Сообщения. Телефон просто разрывается. Что за херня происходит? Боже милостивый. Я беру телефон в руки, чтобы посмотреть на первое сообщение – в нем говорится, что Радж арестован. В следующем – то же самое, а еще в одном написано, что ФБР провела обыск в офисе «Галеон». Телефон продолжает издавать звуки, сообщения все приходят и приходят.

Я в оцепенении. Господи. Теперь все понятно. ФБР собирается схватить меня. Я бегу к тарелке, на которой остались следы кокса, судорожно оттираю ее на кухне, а потом мчусь к унитазу, чтобы смыть остатки. Это не может быть связано с «Галеон». Я не сделал ничего плохого. В моих мыслях проносится список моих сделок. «Нортел», – мелькает у меня в голове. Да нет, не может быть. Я ничего не знал. Да и это было так давно. Виновен ли я в инсайдерской торговле? Они следили за мной. Они знают, что я распределяю комиссионные в обмен на наркоту. «Белый дом»! Черт, это точно он. Та крыса, о которой мне говорил Ренди. У них есть фото, как я на улице брал у Джеймса кокс. Я в такой жопе. Они пришли за мной.

Я снова смотрю в окно. Вижу два темных седана, которые медленно едут по улице. В машине сидят несколько парней. Я вижу, как включается поворотник.

И вот они въезжают на подъездную дорогу к моему дому. Твою мать, беги, говорю я себе. Но куда? Мне некуда идти. Может, притвориться, что меня нет дома? Машины тем временем уже проехали полдороги к дому. Я знаю, что это ФБР. Я отправляюсь в тюрьму. Ну, вот и все. Не признавайся ни в чем. Ты не сделал ничего плохого. Но в реальности я все делал плохо. Я смотрюсь в зеркало в прихожей около входной двери. Худой, как шпала. Я все еще в нижнем белье и футболке. Глаза воспалились, под ними – черные мешки. Вот то, чем я являюсь; то, во что я превратился. Я слышу, как хлопает дверь автомобиля.

Я вижу, как из машины выходят три человека в костюмах. Мне нужно встретиться с ними лицом к лицу. Я открываю дверь и выхожу наружу. Солнечный свет теперь почти ослепляет меня. Я едва могу разглядеть фигуры тех троих, что идут по дорожке к моему дому. Я слишком накурился, чтобы заплакать. Я больше не борюсь ни с чем, я сдаюсь, и тут меня посещает чувство облегчения, как у тонущего человека, который смирился с тем, что погибнет в воде. Я уже давно потерял контроль над своей жизнью. Я потерял все, пока был на покупающей стороне: мои отношения, деньги и, самое важное, самоуважение. А теперь и свободу. Я думал, что хорош в том, что делаю. Я ошибался. Настоящий успех на Уолл-стрит измеряется не бонусом и не зарплатой, а фотографиями детей в футбольной форме на рабочем столе. Успех на Уолл-стрит измеряется так же, как у работника завода, учителя математики или инженера с четырьмя детьми в штате Мэн.

Когда эти трое наконец входят в тень, отбрасываемую домом, я могу разглядеть их знакомые лица. Чувство облегчения быстро сменяется ужасом. Обрывки вчерашней ночи, когда я писал сообщения Кевину, постепенно всплывают у меня в голове. Когда он осматривает меня, стоящего на улице с голыми ногами и в белье, на его лице появляется легкая улыбка сострадания и обеспокоенности. Он приехал сюда с Крисом и еще одним парнем по имени Джим, с которым мы пересекались по работе. «Тебе нужно уехать», – говорит Кевин, его кристально-голубые глаза притягивают мой взгляд как силовое поле. Я не в силах вынести ту правду, которую они выражают, но и взгляд отвести не могу.

Мой мозг тут же начинает искать отговорки. Я не могу уехать на тридцать дней, думаю я, что будет с моей работой, ипотекой, как я объясню все Лоле? И все же «окей» – это все, что мне удается выдавить из себя, и благодаря одному произнесенному слову я чувствую невероятное чувство облегчения.

«Если кто-то едет на реабилитацию в первый раз, все его поддерживают, а если он едет во второй раз – люди начинают от него отворачиваться», – говорит Кевин. Его слова правдивы и откровенны. Я ему верю. «Мы всегда с тобой, но пойми, если так будет и дальше продолжаться, люди отвернутся от тебя, и очень быстро». А я чувствую, что все уже отвернулись.

Где-то внутри себя я знаю, что все кончилось – все: мое пристрастие к наркотикам, мой алкоголизм и тот Терни, которого я сам создал для покупающей стороны. Я думаю о своей дочери и обо всех тех моментах ее жизни, которые я уже успел пропустить. «Все будет хорошо», – говорит Кевин, кладя руку на мои опущенные плечи. И я хочу ему верить больше всего на свете.
Содержание Далее

Что такое фондовая биржа